Москва в Норвегии

Облаков колорит  
О зиме говорит.  
Пахнет влагой и хвоей,  
Как у нас под Москвою.  
Мох лежит под сосной,  
Как у нас под Москвой.  
Все как дома,  
И очень знакомо.  
Только воздух не тот,  
Атмосфера не та,  
И от этого люди другие,  
Только люди не те, что у нас,  
И на вас  
Не похожи, мои дорогие.  
Дорогие друзья, я писала не раз,  
Что разлука — большая обуза.  
Что разлука — змея.  
И действительно, я  
Не должна уезжать из Союза.  
За границей легко только первые дни,  
В магазине прилавок наряден.  
(До чего хороши  
Эти карандаши,  
Эти перья и эти тетради!)  
А какие здесь есть города! Например,  
Старый Берген, который недаром  
(Это скажет вам каждый порядочный гид)  
Знаменит  
Своим рыбным базаром.  
Голубая макрель, золотая треска  
На холодном рассвете багровом.  
Я взглянула на рыбу —  
И в сердце тоска  
Вдруг впилась мне крючком рыболовным.  
Я припомнила ясно: в корзине, в ведре ль,  
Распластав плавников острия,  
Та же белая в синих полосках макрель,  
Только звали ее «скумбрия».  
И какая чудесная юность была  
В те часы на песке под горой!  
И какая огромная жизнь пролегла  
Между этой и той скумбрией!  
И печаль об исчезнувшей прелести дней  
Полоснула меня, как ножом.  
И подумала я: «Ничего нет грустней  
Одиночества за рубежом».  
Только вижу: у рыбного ряда стоит,  
Упершись рукавицей в бедро,  
В сапогах и брезенте, назад козырек,  
Ну, точь-в-точь паренек  
Из метро.  
Я невольно воскликнула: «Ах ты,  
Из какой это вылез он шахты?»  
Он ко мне по-норвежски (а я ни гугу),  
По-иному он, вижу, не слишком.  
Неужели же, думаю, я не смогу  
Побеседовать с этим парнишкой?  
И, доставши блокнот, так, чтоб он увидал.  
На прилавке под рыбным навесом  
Я рисую родимого моря овал  
И пишу по-латински «Odessa».  
И тогда паренек на чужом берегу  
Улыбается мне, как рыбак рыбаку.  
Паренек улыбается мне от души,  
Он берет у меня карандаш.  
(До чего хороши  
Эти карандаши,  
Если держит их кто-нибудь наш!)  
Он выводит знакомое слово «Moskwa».  
И от этого слова — лучи.  
(До чего хорошо, что иные слова  
Даже в дальних краях горячи!)  
Он приветствует в эту минуту Союз,  
Он глядит хорошо и всерьез.  
И, содрав рукавицу и сбросив картуз,  
Он трясет мою руку до слез.  
Хорошо, что на грусть мы теряем права  
И что, как бы он ни был далек,  
Человек с удивительным словом «Москва»  
Не бывает нигде одинок.  

❂❂❂❂

1934  

❂❂❂❂