Стихи о трех котиколовах

Перевод В. и М. Гаспаровых

❂❂❂❂

В японских землях, где горят 
бумажные фонари, 
У Бладстрит Джо на всех языках 
болтают и пьют до зари. 
Над городом веет портовый шум, 
и не скажешь бризу, не дуй! 
От Иокогамы уходит отлив, 
на буй бросая буй. 
А в харчевне Циско вновь и вновь 
говорят сквозь водочный дух 
Про скрытый бой у скрытых скал, 
Где шел «Сполох» и «Балтику» гнал, 
а «Штральзунд» стоял против двух.

❂❂❂❂

Свинцом и сталью подтвержден, закон Сибири скор. 
Не смейте котиков стрелять у русских Командор! 
Где хмурое море ползет в залив меж береговых кряжей, 
Где бродит голубой песец, там матки ведут голышей. 
Ярясь от похоти, секачи ревут до сентября, 
А после неведомой тропой уходят опять в моря. 
Скалы голы, звери черны, льдом покрылась мель, 
И пазори играют в ночи, пока шумит метель. 
Ломая айсберги, лед круша, слышит угрюмый бог, 
Как плачет лис и северный вихрь трубит в свой снежный рог. 
Но бабы любят щеголять и платят без помех, 
И вот браконьеры из года в год идут по запретный мех. 
Японец медведя русского рвет, и британец не хуже рвет, 
Но даст американец-вор им сто очков вперед.

❂❂❂❂

Под русским флагом шел «Сполох», а звездный лежал в запас, 
И вместо пушки труба через борт — пугнуть врага в добрый час. 
(Они давно известны всем — «Балтика», «Штральзунд», «Сполох», 
Они триедины, как сам Господь, и надо петь о всех трех.) 
Сегодня «Балтика» впереди — команда котиков бьет, 
И котик, чуя смертный час, в отчаянье ревет. 
Пятнадцать тысяч отменных шкур — ей-богу, куш не плох, 
Но, выставив пушкой трубу через борт, из тумана вышел «Сполох». 
Горько бросить корабль и груз — пусть забирает черт! — 
Но горше плестись на верную смерть во Владивостокский порт 
Забывши стыд, как кролик в кусты, «Балтика» скрыла снасть, 
И со «Сполоха» лодки идут, чтоб краденое красть. 
Но не успели они забрать и часть добычи с земли, 
Как крейсер, бел, как будто мел, увидели вдали: 
На фоке плещет трехцветный флаг, нацелен пушечный ствол, 
От соли была труба бела, но дым из нее не шел.

❂❂❂❂

Некогда было травить якоря — да и канат-то плох, 
И, канат обрубив, прямо в отлив гусем летит «Сполох». 
(Ибо русский закон суров — лучше пуле подставить грудь, 
Чем заживо кости сгноить в рудниках, где роют свинец и ртуть) 
«Сполох» не проплыл и полных двух миль, и не было залпа вслед; 
Вдруг шкипер хлопнул себя по бедру и рявкнул в белый свет: 
«Нас взяли на пушку, поймали на блеф — или я не Том Холл! 
Здесь вор у вора дубинку украл и вора вор провел! 
Нам платит деньги Орегон, а мачты ставит Мэн, 
Но нынче нас прибрал к рукам собака Рубен Пэн! 
Он шхуну смолил, он шхуну белил, за пушки сошли два бревна, 
Но знаю я «Штральзунд» его наизусть — по обводам это она! 
Встречались раз в Балтиморе мы, нас с ним дважды видал Бостон, 
Но на Командоры в свой худший день явился сегодня он — 
В тот день, когда решился он отсюда нам дать отбой,- 
С липовыми пушками, с брезентовою трубой! 
Летим же скорей за «Балтикой», спешим назад во весь дух, 
И пусть сыграет Рубен Пэн — в одиночку против двух!»

❂❂❂❂

И загудел морской сигнал, завыл браконьерский рог, 
И мрачную «Балтику» воротил, что в тумане шла на восток. 
Вслепую ползли обратно в залив меж водоворотов и скал, 
И вот услыхали: скрежещет цепь — «Штральзунд» якорь свой выбирал. 
И бросили зов, ничком у бортов, с ружьями на прицел. 
«Будешь сражаться, Рубен Пэн, или начнем раздел?»

❂❂❂❂

Осклабился в смехе Рубен Пэн, достав свежевальный нож 
«Да, шкуру отдам и шкуру сдеру — вот вам мой дележ! 
Шесть тысяч в Иеддо я везу товаров меховых, 
А божий закон и людской закон — не северней сороковых! 
Ступайте с миром в пустые моря — нечего было лезть! 
За вас, так и быть, буду котиков брать, сколько их ни на есть».

❂❂❂❂

Затворы щелкнули в ответ, пальцы легли на курки — 
Но складками добрый пополз туман на безжалостные зрачки. 
По невидимой цели гремел огонь, схватка была слепа, 
Не птичьей дробью котиков бьют — от бортов летела щепа. 
Свинцовый туман нависал пластом, тяжелела его синева — 
Но на «Балтике» было убито три и на «Штральзунде» два. 
Увидишь, как, где скрылся враг, коль не видно собственных рук? 
Но, услышав стон, угадав, где он, били они на звук. 
Кто Господа звал, кто Господа клял, кто Деву, кто черта молил — 
Но из тумана удар наугад обоих навек мирил. 
На взводе ухо, на взводе глаз, рот скважиной на лице, 
Дуло на борт, ноги в упор, чтобы не сбить прицел. 
А когда затихала пальба на миг — руль скрипел в тишине, 
И каждый думал «Если вздохну — первая пуля мне». 
И вот они услыхали хрип — он шел, туман скребя, — 
То насмерть раненный Рубен Пэн оплакивал себя.

❂❂❂❂

«Прилив пройдет сквозь Фанди Рейс, проплещет налегке, 
А я не пройду, не увижу следов на темном сыром песке. 
И не увижу я волны, и тралеров, тронутых ей, 
И не увижу в проливе огней на мачтах кораблей. 
Гибель мою в морском бою, увы, я нынче нашел, 
Но есть божий закон и людской закон, и вздернут тебя, Том Холл!»

❂❂❂❂

Том Холл стоял, опершись на брус: «Ты сам твердить привык: 
Божий закон и людской закон — не северней сороковых! 
Предстань теперь пред божий суд — тебе и это честь! 
А я утешу твоих вдов, сколько их ни на есть».

❂❂❂❂

Но заговоренное ружье вслепую со «Штральзунда» бьет, 
И сквозь мутный туман разрывной жакан ударил Тома в живот. 
И ухватился Том Холл за шкот, и всем телом повис на нем, 
Уронивши с губ: «Подожди меня, Руб, — нас дьявол зовет вдвоем. 
Дьявол вместе зовет нас, Руб, на убойное поле зовет, 
И пред Господом Гнева предстанем мы, как котик-голыш предстает. 
Ребята, бросьте ружья к чертям, было время счеты свести. 
Мы отвоевали свое. Дайте нам уйти! 
Эй, на корме, прекратить огонь! «Балтика», задний ход! 
Все вы подряд отправитесь в ад, но мы с Рубом пройдем вперед!»

❂❂❂❂

Качались суда, струилась вода, клубился туманный кров, 
И было слышно, как капала кровь, но не было слышно слов. 
И было слышно, как борта терлись шов о шов, 
Скула к скуле во влажной мгле, но не было слышно слов. 
Испуская дух, крикнул Рубен Пэн: «Затем ли я тридцать лет 
Море пахал, чтобы встретить смерть во мгле, где просвета нет? 
Проклятье той работе морской, что мне давала хлеб,- 
Я смерть вместо хлеба от моря беру, но зачем же конец мой слеп? 
Чертов туман! Хоть бы ветер дохнул сдуть у меня с груди 
Облачный пар, чтобы я сумел увидеть синь впереди!»

❂❂❂❂

И добрый туман отозвался на крик: как парус, лопнул по шву, 
И открылись котики на камнях и солнечный блеск на плаву. 
Из серебряной мглы шли стальные валы на серый уклон песков, 
И туману вслед в наставший свет три команды бледнели с бортов. 
И красной радугой била кровь, пузырясь по палубам вширь, 
И золото гильз среди мертвецов стучало о планширь, 
И качка едва ворочала тяжесть недвижных тел,- 
И увидели вдруг дела своих рук все, как им бог велел.

❂❂❂❂

Легкий бриз в парусах повис между высоких рей, 
Но никто не стоял там, где штурвал, легли три судна в дрейф. 
И Рубен в последний раз захрипел хрипом уже чужим. 
«Уже отошел? — спросил Том Холл. — Пора и мне за ним». 
Глаза налились свинцовым сном и по дальнему дому тоской, 
И он твердил, как твердят в бреду, зажимая рану рукой:

❂❂❂❂

«Западный ветер, недобрый гость, солнце сдувает в ночь. 
Красные палубы отмыть, шкуры грузить — и прочь! 
«Балтика», «Штральзунд» и «Сполох», шкуры делить на троих! 
Вы увидите землю и Толстый Мыс, но Том не увидит их.

❂❂❂❂

На земле и в морях он погряз в грехах, черен был его путь, 
Но дело швах, после долгих вахт он хочет лечь и уснуть. 
Ползти он готов из моря трудов, просоленный до души,- 
На убойное поле ляжет он, куда идут голыши. 
Плывите на запад, а после на юг — не я штурвал кручу! 
И пусть есиварские девки за Тома поставят свечу. 
И пусть не привяжут мне груз к ногам, не бросят тонуть в волнах — 
На отмели заройте меня, как Беринга, в песках. 
А рядом пусть ляжет Рубен Пэн — он честно дрался, ей-ей, — 
И нас оставьте поговорить о грехах наших прошлых дней!..»

❂❂❂❂

Ход наугад, лот вперехват, без солнца в небесах. 
Из тьмы во тьму, по одному, как Беринг — на парусах. 
Путь будет прост лишь при свете звезд для опытных пловцов: 
С норда на вест, где Западный Крест, и курс на Близнецов. 
Свет этих вех ясен для всех, а браконьерам вдвойне 
В пору, когда секачи ведут стаю среди камней. 
В небо торос, брызги до звезд, черных китов плеск, 
Котик ревет — сумерки рвет, кроет ледовый треск. 
Мчит ураган, и снежный буран воет русской пургой — 
Георгий Святой с одной стороны и Павел Святой — с другой! 
Так в шквалах плывет охотничий флот вдали от берегов, 
Где браконьеры из года в год идут на опасный лов.

❂❂❂❂

А в Иокогаме сквозь чад твердят, 
сквозь водочный дух вслух 
Про скрытый бой у скрытых скал, 
Где шел «Сполох» и «Балтику» гнал, 
а «Штральзунд» стоял против двух.

❂❂❂❂