О, горе сердцу!

Ты вся на море! ты вся на юге! и даже южно 
Глаза сияют. Ты вся чужая. Ты вся — полет. 
О, горе сердцу! — мы неразлучны с тобою год. 
Как это странно! как это больно! и как ненужно! 
Ты побледнела, ты исхудала: в изнеможеньи 
Ты вся на море, ты вся на юге! ты вся вдали. 
О, горе сердцу! — мы год, как хворост, шутя, сожгли, 
И расстаемся: я — с нежной скорбью, ты — в раздраженьи. 
Ты осудила меня за мягкость и за сердечность, — 
За состраданье к той неудачной, забытой мной, — 
О, горе сердцу! — кого я наспех назвал родной… 
Но кто виною? — Моя неровность! моя беспечность. 
Моя порывность! моя беспечность! да, вы виною, 
Как ты, о юность, ты, опьяненность! ты, звон в крови! 
И жажда женской чаруйной ласки! И зов любви! 
О, горе сердцу! — ведь так смеялись весна весною… 
Сирень сиренью… И с новым маем, и с новой листью 
Все весенело; сверкало, пело в душе опять. 
Я верил в счастье, я верил в женщин — четыре, пять, 
Семь и двенадцать встречая весен, весь — бескорыстье. 
О, бескорыстье весенней веры в такую встречу, 
Чтоб расставаться не надо было, — в тебе ль не зло? 
О, горе сердцу! — двенадцать женщин судьбой смело! 
Я так растерян, я так измучен, так искалечен. 
Но боль за болью и за утратой еще утрата: 
Тебя теряю, свою волшебку, свою мечту… 
Ты вся на море, ты вся на юге, вся на лету… 
О, горе сердцу! И за ошибки ему расплата…

❂❂❂❂

17 февраля 1916 
Петроград

❂❂❂❂