Первая беседа

Голубое с палевыми облаками небо русских икон…  
Это – там, на Урале или на Каме. Ухает геликон.  
И хоронит допившегося соседа преданная родня.  
И с распятым Богом идет беседа, первая у меня.  

❂❂❂❂

Бог считает, что мертвый сосед – в порядке,  
принят в небесный сад,  
чуть похожий на Верочкин, у колодца, где антоновские висят.  
Он предъявит свою хромоту как примету райскому вратарю…  
Ну, а я считаю, что Бога нету. Но с кем же я говорю?  

❂❂❂❂

Там цыпленка – на суп. Тут подсвинка – на сало.  
Серый задрал коня.  
Как теперь бы сказали, ты, смерть, достала, ты достала меня!  
Я боюсь за родных. И за все живое… Господи, чья мы сыть?  
А вокруг – только пение хоровое, с кем же мне говорить?  

❂❂❂❂

В нашей Третьей школе все знают точно: Бога придумал грек,  
потому что жилище было непрочно в мире, где град и снег.  
Но хотя у нас снега гораздо больше, трудно здесь небесам.  
Так что, с кем я сейчас беседую, Боже, я не знаю и сам…  

❂❂❂❂

Похоронный оркестр ушел к погосту. Это недалеко.  
Татарчонок в ватнике не по росту козье пьет молоко.  
А козу эту в марте от волчьей стаи спас неизвестно кто –  
на Тебя все старухи грешат: отстали, темные… Но зато,  

❂❂❂❂

но зато, когда проносили соседа мимо ее крыльца,  
о, как бабка, зимой схоронившая деда, встала, глотнув сырца,  
поминальным блином не заев напитка,  
глядя в открытый гроб,  
не спеша, как стежки по канве, не прытко,  
крест положив на лоб, –  

❂❂❂❂

как она прокричала в мертвые уши в лютиках полевых,  
как она прокричала в мертвые уши через толпу живых,  
как она прокричала, баба Дуняша, – словно не про беду:  
– Ты скажи там, Федор, Ивану и нашим: скоро я к ним приду!..  

❂❂❂❂

1976  

❂❂❂❂