Плач о господине Голядкине

Господин Голядкин, душа моя,  
человече смиренный и тихий,  
вольнодумец тишайший, бунтарь незадачливый,  
сокрушитель печальный!  
Это что за погода у нас,  
что за ветер такой окаянный!  
Это что за напасти такие одна за другою  
на голову нашу!  
Господин Голядкин, душа моя,  
старый питерский житель,  
утешитель опальный, бедолага отпетый,  
страстотерпец строптивый!  
Это что там за мерзкие рожи мелькают  
за этой треклятой вьюгою  
на Невском прошпекте,  
что за гнусные хари, что за рыла свиные,  
Люциферово грязное семя!  
Господин Голядкин, душа моя,  
человек незлобивый и кроткий,  
вольтерьянец смиренный,  
Дон-Кишот на манер петербургский!  
Что за хитрые сети плетет сатана вокруг нас,  
что уже нам и шагу ступить невозможно —  
это что за потрава на нас, это что за облава,  
как словно все разом бесовские силы  
сошлись против нас  
в этом дьявольском тайном комплоте!  
Господин Голядкин, душа моя,  
старый питерский житель,  
мой двойник, мой заветный тайник,  
мой дневник, не написанный мною,  
он стоит на холодном ветру, потирая озябшие руки,  
отвечает смиренно и кротко — авось обойдется!  
Господин Голядкин, душа моя,  
в чем воистину его сила,  
не подвержен унынью — все авось, говорит, обойдется,  
может, все еще к лучшему,  
все еще к лучшему вдруг обернется,  
к нам фортуна лицом повернется, судьба улыбнется!  
А вьюга-то, вьюга на проспекте на Невском  
все пуще и пуще,  
а свиные-то рыла за этой треклятой вьюгою  
уже и вконец обнаглели —  
то куснуть норовят, то щипнуть,  
то за полу шинели подергать,  
да к тому же при этом еще  
заливаются смехом бесстыжим.  
Господин Голядкин, душа моя,  
человек незлобивый и кроткий,  
да ведь тоже недолго ему осерчать не на шутку!  
Да ведь ежели этак-то дело пойдет,  
тут уже и амбицией пахнет!  
Сатисфакцией пахнет, а может быть, даже того —  
конфронтацией даже!  
Тут уж, ежели что, господа, тут такое пойдет,  
тут такое начнется!  
Тут достанется, может быть, даже  
сиятельным неким особам!  
Эй, коня господину Голядкину, черт побери,  
да кольчугу, да шпагу!  
Острый меч господину Голядкину, да поживее!..  
Барабаны бьют на плацу, барабаны бьют, барабаны.  
Чей-то конь храпит, чей-то меч звенит,  
чья-то тень вдоль стены крадется.  
Колокольчик-бубенчик звенит вдалеке,  
звенит колокольчик.  
Только все обошлось бы, о господи, —  
авось обойдется, авось обойдется!  

❂❂❂❂

1979  

❂❂❂❂