Как во городе во главном

Как во городе во главном, 
Как известно — златоглавом, 
В белокаменных палатах, 
Знаменитых на весь свет, 
Воплотители эпохи — 
Лицедеи-скоморохи, 
У кого дела не плохи,- 
Собиралися на банкет. 
 
Для веселья есть причина: 
Ну, во-первых — дармовщина, 
Во-вторых — любой мужчина 
Может даму пригласить, 
И, потискав даму эту, 
По паркету весть к буфету 
И без денег — по билету — 
Накормить и закусить. 
 
И стоят в дверном проеме 
На великом том приеме 
На дежурстве и на стреме 
Тридцать три богатыря,- 
Им потеха — где шумиха, 
Там ребята эти лихо 
Крутят рученьки, но — тихо, 
Ничего не говоря. 
 
Но ханыга, прощелыга, 
Забулдыга и сквалыга — 
От монгольского от ига 
К нам в наследство перешли,- 
И они входящим — в спину — 
Хором, враз: «Даешь Мазину, 
Дармовую лососину 
И Мишеля Пиколи!» 
 
… В кабаке старинном «Каме» 
Парень кушал с мужиками,- 
Все ворочали мозгами — 
Кто хорош, а кто и плох. 
А когда кабак закрыли, 
Все решили: недопили,- 
И трезвейшего снабдили, 
Чтоб чего-то приволок. 
 
Парень этот для начала 
Чуть пошастал у вокзала — 
Там милиция терзала 
Сердобольных шоферов,- 
Он рванул тогда накатом 
К белокаменным палатам — 
Прямо в лапы к тем ребятам — 
По мосту, что через ров. 
 
Под дверьми все непролазней — 
Как у лобного на казни, 
И толпа побезобразней — 
Вся колышется, гудет,- 
Не прорвешься, хоть ты тресни! 
Но узнал один ровесник: 
«Это тот, который — песни,- 
Пропустите, пусть идет!» 
 
«Не толкайте, не подвинусь!» 
Думал он: а вдруг на вынос 
Не дадут — вот будет минус!.. 
Ах! Красотка на пути! 
Но не до крали,- 
Лишь бы только торговали, 
Лишь бы дали, лишь бы дали! 
Время — два без десяти. 
 
У буфета все нехитро: 
«Пять „четверок“, два пол-литра! 
Эй, мамаша, что сердита? 
Сдачи можешь не давать!..» 
Повернулся — а средь зала 
Краля эта танцевала: 
Вся блестела, вся сияла,- 
Как звезда — ни дать ни взять! 
 
И упали из подмышек 
Две «больших» и пять «малышек» 
(Жалко, жалко ребятишек — 
Тех, что бросил он в беде),- 
И осколки, как из улья, 
Разлетелись — и под стулья. 
А пред ним мелькала тулья 
Золотая на звезде. 
 
Он за воздухом к балконам,- 
Поздно! Вырвались со звоном 
И из сердца по салонам 
Покатились клапана… 
И, назло другим принцессам, 
Та — взглянула с интересом,- 
Хоть она, писала пресса, 
Хороша, но холодна. 
 
Одуревшие от рвенья, 
Рвались к месту преступленья 
Люди плотного сложенья, 
Засучивши рукава,- 
Но не сделалось скандала: 
Все кругом затанцевало — 
Знать, скандала не желала 
Предрассветная Москва. 
 
И заморские ехидны 
Говорили: «Ах, как стыдно! 
Это просто несолидно, 
Глупо так себя держать!..» 
Только негр на эту новость 
Укусил себя за ноготь — 
В Конго принято, должно быть, 
Так восторги выражать… 
 
Оказал ему услугу 
И оркестр с перепугу,- 
И толкнуло их друг к другу — 
Говорят, что сквозняком… 
И ушли они, не тронув 
Любопытных микрофонов, 
Так как не было талонов 
Спрыснуть встречу коньяком. 
 
… Говорят, живут же люди 
В этом самом Голливуде 
И в Париже!.. Но — не будем: 
Пусть болтают куркули! 
Кстати, те, с кем был я в «Каме», 
Оказались мужиками: 
Не махали кулаками — 
Улыбнулись и ушли. 
 
И пошли летать в столице 
Нежилые небылицы: 
Молодицы — не девицы — 
Словно деньгами сорят,- 
В подворотнях, где потише, 
И в мансардах, возле крыши, 
И в местах еще повыше — 
Разговоры говорят.

❂❂❂❂