Придавлен душною дремотой

Придавлен душною дремотой, 
я задыхался в черном сне. 
Как птица, вздрагивало что-то 
непостижимое во мне. 
 
И возжелал я в буйном блеске 
свободно взмыть,— и в сердце был 
тяжелый шорох, угол резкий 
каких-то исполинских крыл. 
 
И жизнь мучительно и чудно 
вся напряглась и не могла 
освободить их трепет трудный — 
крутые распахнуть крыла. 
 
Как будто каменная сила — 
неизмеримая ладонь — 
с холодным хрустом придавила 
их тяжкий шелковый огонь. 
 
Ах, если б звучно их раскинуть, 
исконный камень превозмочь, 
громаду черную содвинуть, 
прорвать глухонемую ночь,— 
 
с каким бы громом я воспрянул, 
огромен, светел и могуч! 
Какой бы гром в ответ мне грянул 
из глубины багряных туч!