Страшное у меня горе. 
Вероятно — 
лишусь сна. 
Вы понимаете, 
вскоре 
в РСФСР 
придет весна. 
Сегодня 
и завтра 
и веков испокон 
шатается комната — 
солнца пропойца. 
Невозможно работать. 
Определенно обеспокоен. 
А ведь откровенно говоря — 
совершенно не из-за чего беспокоиться. 
Если подойти серьезно — 
так-то оно так. 
Солнце посветит — 
и пройдет мимо. 
А вот попробуй — 
от окна оттяни кота. 
А если и животное интересуется улицей, 
то мне 
это — 
просто необходимо. 
На улицу вышел 
и встал в лени я, 
не в силах… 
не сдвинуть с места тело. 
Нет совершенно 
ни малейшего представления, 
что ж теперь, собственно говоря, делать?! 
И за шиворот 
и по носу 
каплет безбожно. 
Слушаешь. 
Не смахиваешь. 
Будто стих. 
Юридически — 
куда хочешь идти можно, 
но фактически — 
сдвинуться 
никакой возможности. 
Я, например, 
считаюсь хорошим поэтом. 
Ну, скажем, 
могу 
доказать:

❂❂❂❂

?«самогон — большое зло».

❂❂❂❂

*

❂❂❂❂

А что про это? 
Чем про это? 
Ну нет совершенно никаких слов. 
Например: 
город советские служащие искра? пили, 
приветствуй весну, 
ответь салютно! 
Разучились — 
нечем ответить на капли. 
Ну, не могут сказать — 
ни слова. 
Абсолютно! 
Стали вот так вот — 
смотрят рассеянно. 
Наблюдают — 
скалывают дворники лед. 
Под башмаками вода. 
Бассейны. 
Сбоку брызжет. 
Сверху льет. 
Надо принять какие-то меры. 
Ну, не знаю что, — 
например: 
выбрать день 
самый синий, 
и чтоб на улицах 
улыбающиеся милиционеры 
всем 
в этот день 
раздавали апельсины. 
Если это дорого — 
можно выбрать дешевле, 
проще. 
Например: 
чтоб старики, 
безработные, 
неучащаяся детвора 
в 12 часов 
ежедневно 
собирались на Советской 
площади, 
троекратно кричали б: 
ура! 
ура! 
ура! 
Ведь все другие вопросы 
более или менее ясны? 
И относительно хлеба ясно, 
и относительно мира ведь. 
Но этот 
кардинальный вопрос 
относительно весны 
нужно 
во что бы то ни стало 
теперь же урегулировать. 
1923 г.

❂❂❂❂