Казань

Стара, 
коса 
стоит 
Казань. 
Шумит 
бурун: 
«Шурум… 
бурум…» 
По-родному 
тараторя, 
снегом 
лужи 
намарав, 
у подворья 
в коридоре 
люди 
смотрят номера. 
Кашляя 
в рукава, 
входит 
робковат, 
глаза таращит. 
Приветствую товарища. 
 
Я 
в языках 
не очень натаскан — 
что норвежским, 
что шведским мажь. 
Входит татарин: 
«Я 
на татарском 
вам 
прочитаю 
»Левый марш\». 
Входит второй. 
Косой в скуле. 
И говорит, 
в карманах порыскав: 
«Я — 
мариец. 
Твой 
»Левый\» 
дай 
тебе 
прочту по-марийски\». 
Эти вышли. 
Шедших этих 
в низкой 
двери 
встретил третий. 
«Марш 
ваш — 
наш марш. 
Я — 
чуваш, 
послушай, 
уважь. 
Марш 
вашинский 
так по-чувашски…» 
 
Как будто 
годы 
взял за чуб я — 
— Станьте 
и не пылите-ка!- 
рукою 
своею собственной 
щупаю 
бестелое слово 
«политика». 
Народы, 
жившие, 
въямясь в нужду, 
притершись 
Уралу ко льду, 
ворвались в дверь, 
идя 
на штурм, 
на камень, 
на крепость культур. 
Крива, 
коса 
стоит 
Казань. 
Шумит 
бурун: 
«Шурум… 
бурум…» 
 
1928