Один Париж — 
адвокатов, 
казарм, 
другой — 
без казарм и без Эррио. 
Не оторвать 
от второго 
глаза — 
от этого города серого. 
Со стен обещают: 
«Un verr de Koto 
donne de l«energie»1

❂❂❂❂

 
Вином любви 
каким 
и кто 
мою взбудоражит жизнь? 
Может, 
критики 
знают лучше. 
Может, 
их 
и слушать надо. 
Но кому я, к черту, попутчик! 
Ни души 
не шагает 
рядом. 
Как раньше, 
свой 
раскачивай горб 
впереди 
поэтовых арб — 
неси, 
один, 
и радость, 
и скорь, 
и прочий 
людской скарб. 
Мне скучно 
здесь 
одному 
впереди,— 
поэту 
не надо многого,— 
пусть 
только 
время 
скорей родит 
такого, как я, 
быстроногого. 
Мы рядом 
пойдем 
дорожной пыльцой. 
Одно 
желанье 
пучит: 
мне скучно — 
желаю 
видеть в лицо, 
кому это 
я 
попутчик?! 
«Je suis un chameau»2, 
в плакате стоят 
литеры, 
каждая — фут. 
Совершенно верно: 
«Je suis»,— 
это 
«я», 
а «chameau» — это 
«я верблюд». 
Лиловая туча, 
скорей нагнись, 
меня 
и Париж полей, 
чтоб только 
скорей 
зацвели огни 
длиной 
Елисейских полей. 
Во все огонь — 
и небу в темь 
и в чернь промокшей пыли. 
В огне 
жуками 
всех систем 
жужжат 
автомобили. 
Горит вода, 
земля горит, 
горит 
асфальт 
до жжения, 
как будто 
зубрят 
фонари 
таблицу умножения. 
Площадь 
красивей 
и тысяч 
дам-болонок. 
Эта площадь 
оправдала б 
каждый город. 
Если б был я 
Вандомская колонна, 
я б женился 
на Place de la ConcordePlace de la Concorde — Площадь Согласия..