Пошел я в гости 
(в те года), 
не вспомню имя-отчества, 
но собиралось 
у мадам 
культурнейшее общество. 
Еда 
и поэтам — 
вещь нужная. 
И я 
поэтому 
сижу 
и ужинаю. 
Гляжу, 
культурой поражен, 
умильно губки сжав. 
Никто 
не режет 
рыб ножом, 
никто 
не ест с ножа. 
Поевши, 
душу веселя, 
они 
одной ногой 
разделывали 
вензеля, 
увлечены тангой. 
Потом 
внимали с мужеством, 
упившись 
разных зелий, 
романсы 
(для замужества!) 
двух мадмуазелей. 
А после 
пучили живот 
утробным 
низким ржаньем, 
слушая, 
кто с кем живет 
и у кого 
на содержании. 
Графине 
граф 
дает манто, 
сияет 
снег манжет… 
Чего еще?

❂❂❂❂

Сплошной бонтон

❂❂❂❂

*

❂❂❂❂

.

❂❂❂❂

Сплошное бламанже

❂❂❂❂

*

❂❂❂❂

.

❂❂❂❂

Гостям вослед 
ушли когда 
два 
заспанных лакея, 
вызывается 
к мадам 
кухарка Пелагея. 
«Пелагея, 
что такое? 
где еще кусок 
жаркое?!» 
Мадам, 
как горилла, 
орет, 
от гнева розовая: 
«Снова 
суп переварила, 
некультурное рыло, 
дура стоеросовая!» 
Так, 
отдавая дань годам, 
поматерив на кухне, 
живет 
культурная мадам 
и с жиру 
мордой пухнет. 
В Париже 
теперь 
мадам и родня, 
а новый 
советский быт 
ведет 
работницу 
к новым дням 
от примусов 
и от плит. 
Культура 
у нас — 
не роман да балы, 
не те 
танцевальные пары. 
Мы будем 
варить 
и мыть полы, 
но только 
совсем не для барынь. 
Работа 
не знает 
ни баб, ни мужчин, 
ни белый труд 
и не черный. 
Ткачихе с ткачом 
одинаковый чин 
на фабрике 
раскрепощенной. 
Вглубь, революция! 
Нашей стране 
другую 
дорогу 
давая, 
расти 
голова 
другая 
на ней, 
осмысленная 
и трудовая. 
Культура 
новая, 
здравствуй! 
Смотри 
и Москва и Харьков — 
в Советах 
правят государством 
крестьянка

❂❂❂❂

и кухарка. 
1928 г.

❂❂❂❂