Московские цыганы

Хор готов. Вожатый ярый  
Вышел; волю ждал плечу:  
Заиграло; вспыхнул старый!  
Стал, моргнул, качнул гитарой,  
Топнул, брякнул; — тише! чу!  
Груша поёт: голосок упоительный  
Тонкой серебряной нитью дрожит,  
Как замирает он в неге мучительной…  
Чу!.. Гром!.. Взрыв!.. Буря шумит.  
Грянул хор, сверкнули брызги  
От каскада голосов.  
Пламя молний! Ветра взвизги!  
Моря вой и шум лесов!  
Град ударов звонкой сечи!  
Перекрёстная гроза!  
Огнь из уст! Из глаз картечи!  
Пышут груди; ноют плечи;  
Рыщут дикие глаза.  
Вот запевает Лебедь — чародейка:  
Звонкий напев её душу сквозит,  
Льётся, как струйка, и вьётся, как змейка.  
Ластится к сердцу и сладко язвит.  
Чу!.. Свист!.. Вопль!.. Пожар трескучий!  
Гармоническая брань!  
То разинул хор гремучий  
Полну бешеных созвучий  
Раскалённую гортань!  
Вот разгульный крик несётся:  
«Мы живём среди полей! »  
Весь в огне Илья трясётся,  
Размахнётся, развернётся:  
«Живо! Веселей! »  
А вот «В тёмном лесе» — Матрёна колотит.  
Колотит, молотит, кипит и дробит,  
Кипит и колотит, дробит и молотит.  
И вот — поднялась, и взвилась, и дрожит…  
Врозь руками размахнула —  
Хочет целый мир обнять.  

❂❂❂❂

Вот плывёт… скользит… вздрогнула,  
Кости старые тряхнула,  
Повернулась — да опять!  
Чудо — ведьма ты, злодейка!  
Вне себя Илья стучит,  
Рвётся, свищет и кричит:  
«Жизнь для нас — копейка! »  

❂❂❂❂

1843  

❂❂❂❂