Он

Посвящено тем,  
которые его помнят и чтят его память  

❂❂❂❂

Я помню: был старик — высокий, худощавый,  
Лик бледный, свод чела разумно-величавый,  
Весь лысый, на висках седых волос клочки,  
Глаза под зонтиком и темные очки.  
Правительственный сан! Огромные заботы!  
Согбен под колесом полезной всем работы,  
Угодничества чужд, он был во весь свой век  
Советный муж везде и всюду — человек,  
Всегда доступен всем для нужд, и просьб, и жалоб,  
Выслушивает всех, очки поднимет на лоб,  
И видится, как мысль бьет в виде двух лучей  
Из синих, наискось приподнятых очей;  
Иного ободрит улыбкою привета,  
Другому, ждущему на свой вопрос ответа,  
На иностранный лад слова произнося,  
Спокойно говорит: «Нет, патушка, нелься» {*}.  
{* «Нет, батюшка, нельзя».}  
Народным голосом и милостью престольной  
Увенчанный старик, под шляпой треугольной,  
В шинели серенькой, надетой в рукава,  
В прогулке утренней протащится сперва —  
И возвращается в свой кабинет рабочий,  
Где труд его кипит с утра до поздней ночи.  
Угодно ль заглянуть вам в этот кабинет?  
Здесь нету роскоши, удобств излишних нет,  
Всё дышит простотой студентской кельи скромной:  
Здесь к спинке кресел сам хозяин экономный,  
Чтоб слабых глаз его свет лишний не терзал,  
Большой картонный лист бечевкой привязал;  
Тут — груды книг, бумаг, а тут запас дешевых  
Неслиндовских сигар и трубок тростниковых,  
Линейки, циркули; а дальше — на полу —  
Различных свертков ряд, уставленный в углу:  
Там планы, чертежи, таблицы, счеты, сметы;  
Здесь — письменный прибор. Вот все почти предметы!  
И посреди всего -он сам, едва живой,  
Он — пара тощих ног с могучей головой!  
Крест-накрест две руки, двух метких глаз оглядка  
Да тонко сжатых губ изогнутая складка —  
Вот всё! — Но он тут — вождь, он тут душа всего,  
А там орудия и армия его:  
Вокруг него кишат и движутся, как тени,  
Директоры, главы различных отделений,  
Вице-начальники, светила разных мест,  
Навыйные кресты и сотни лент и звезд;  
Те в деле уж под ним, а те на изготовке,  
Те перьями скрипят и пишут по диктовке,  
А он, по комнате печатая свой шаг,  
Проходит, не смотря на бренный склад бумаг,  
С сигарою в зубах, в исканье целей важных,  
Дум нечернильных полн и мыслей небумажных.  
Вдруг: «Болен, — говорят, — подагрой поражен», —  
И подчиненный мир в унынье погружен,  
Собрались поутру в приемной, — словно ропот  
Смятенных волн морских — вопросы, говор, шепот:  
«Что? — Как? — Не лучше ли? — Недосланных ночей  
Последствие! — Упрям! Не слушает врачей.  
Он всем необходим; сам царь его так ценит!  
Что, если он… того… ну кто его заменит?»  

❂❂❂❂

1857  

❂❂❂❂