Полночь протекала тайно,
как березовые соки.
Полицейские, как пальцы,
цепенели на углах.
Только цокали овчарки,
около фронтонов зданий,
Да хвостами шевелили,
как холерные бациллы.
❂❂❂❂
Дрема. Здания дремучи,
как страницы драматурга,
у которого действительность
за гранями страниц.
Три мильона занавесок
загораживало действо.
Три мильона абажуров нагнетало дрему.
❂❂❂❂
Но зато на трубах зданий,
на вершинах водосточных
труб,
на изгородях парков,
на перилах, на антеннах —
всюду восседали совы.
❂❂❂❂
Это совы! это совы!
узнаю кичливый контур!
В жутких шубах, опереньем наизнанку, —
это совы!
улыбаются надменно, раздвигая костяные
губы,
озаряя недра зданий снежнобелыми глазами.
Город мой! Моя царица,
исцарапанная клювом
сов,
оскаленных по-щучьи,
ты — плененная, нагая
и кощунствуют над телом эти птицы,
озаряя
снежнобелыми и наглыми глазами.
❂❂❂❂
Город мой! Плененный город!
Но на площади центральной
кто-то лысый и в брезенте,
будто памятник царю,
он стоял, — морщины — щели, —
алой лысиной пылая,
и ладони, будто уши
прислоняя к голове,
и казалось — он сдается,
он уже приподнял руки
он пленен,
огромный факел,
сталевар или кузнец.
❂❂❂❂
Но на деле было проще:
он и не глядел на птицу,
медленно он улыбался
под мелодии ладоней —
пятиструнных музыкальных инструментов!
❂❂❂❂
1963
❂❂❂❂