А и все тебе пьется-воется

А и все тебе пьется-воется, но не плачется, хоть убей. Твои мальчики – 
божье воинство, а ты выскочка и плебей; там за каждым такая очередь, что 
стоять тебе до седин, покучнее, сукины дочери, вас полгорода, я один; 
каждый светлый, красивый, ласковый, каждый носит внутри ледник – 
неудачники вроде нас с тобой любят пыточки вроде них.

❂❂❂❂

Бог умеет лелеять, пестовать, но с тобой свирепеет весь: на тебе ведь 
живого места нет, ну откуда такая спесь? Стисни зубы и будь же паинькой, 
покивай Ему, подыграй, ты же съедена тьмой и паникой, сдайся, сдайся, и 
будет рай. Сядь на площади в центре города, что ж ты ходишь-то напролом, 
ты же выпотрошена, вспорота, только нитки и поролон; ну потешь Его, ну 
пожалуйста, кверху брюхом к Нему всплыви, все равно не дождешься 
жалости, облегчения и любви.

❂❂❂❂

Ты же слабая, сводит икры ведь, в сердце острое сверлецо; сколько можно 
терять, проигрывать и пытаться держать лицо.

❂❂❂❂

Как в тюрьме: отпускают влёгкую, если видят, что ты мертва. Но глаза у 
тебя с издевкою, и поэтому черта с два. В целом, ты уже точно смертница, 
с решетом-то таким в груди.

❂❂❂❂

Но внутри еще что-то сердится. Значит, все еще впереди.

❂❂❂❂