Гумилев

Милый Майкл, ты так светел; но безумие заразно. 
Не щадит и тех немногих, что казались так мудры. 
Ты велик, но редкий сможет удержаться от соблазна 
Бросить радостный булыжник в начинателя игры. 
Очень скоро твое слово ничего не будет весить; 
Так, боюсь, бывает с каждой из прижизненных икон. 
Ты ведь не перекричишь их; и тебя уже лет десять 
Как должно не быть на свете. 
Неприятно, но закон. 
Что такое бог в отставке? Всех давно уже распяли. 
Все разъехались по небу, разошлись на горний зов; 
Очень страшно не дождаться той одной фанатской пули, 
Рокового передоза, неисправных тормозов. 
Это все, что нужно людям, чтоб сказали «аллилуйя!», 
Чтоб раскаялись, прозрели и зажгли бы алтари. 
Чтоб толпа сказала – «Майкл, вот теперь тебя люблю я», 
Чтобы мир шептался скорбно о тебе недели три; 
Милый Майкл, это участь всех, кто Богом поцелован, 
Золотой венец пиара, шапка первой полосы. 
А пока ты жив – ты жертва, пожилой печальный клоун: 
Тыкать пальцами, кривиться, морщить глупые носы. 
Ну, ходи в очках да космах, при своих сердечных спазмах; 
Каково быть старой куклой? Дети делаются злей 
И с какого-то момента поднимают – только на смех; 
Время закругляться, Майкл, человек и мавзолей. 
Это, знаешь ли, последний и решающий экзамен; 
Лакмус; тест на профпригодность; главный одиночный бой. 
У тебя еще есть время что-то сделать с тормозами. 
И тогда я буду первой, кто заплачет над тобой.

❂❂❂❂