«Э-э! Ы-ым!» — весь в поту, 
Понукает вола серорогого, 
И ныряет соха выдрой в топкое логово. 
Весенний кисель жевали и ели зубы сохи деревянной 
Бык гордился дородною складкой на шее 
И могучим холмом на шее могучей, 
Чтобы пленять им коров, 
И рога перенял у юного месяца, 
Когда тот блестит над темным вечерним холмом. 
Другой — отдыхал, 
Черно-синий, с холмом на шее, с горбом 
Стоял он, вор черно-синей тени от дерева, 
С нею сливаясь. 
Жабы усердно молились, работая в большие пузыри, 
Точно трубач в рог, 
Надув ушей перепонки, раздув белые шары. 
Толстый священник сидел впереди, 
Глаза золотые навыкате, 
И книгу погоды читал. 
Черепахи вытягивали шеи, точно удивленные, 
Точно чем в этом мире изумленные, протянутые к тайне. 
Весенних запахов и ветров пулемет — 
Очнись, мыслитель, есть и что-то — 
В нахмуренные лбы и ноздри, 
Ноздри пленяя пулями красоты обоняния, 
Стучал проворно «ту-ту-ту». 
Цветы вели бои, воздушные бои пыльцой, 
Сражались пальбою пушечных запахов, 
Билися битвами запахов: 
Кто медовее — будет тот победитель. 
И давали уроки другой войны 
И запахов весенний пулемет, 
И вечер, точно первосвященник зари. 
Битвами запаха бились цветы, 
Летали душистые пули. 
И было согласное и могучее пение жаб 
В честь ясной погоды. 
Люди, учитесь новой войне, 
Где выстрелы сладкого воздуха, 
Окопы из брачных цветов, 
Медового неба стрельба, боевые приказы. 
И вздымались молитвенниками, 
Богослужебными книгами пузыри 
У квакавших громко лягушек, 
Набожных, как всегда вечерами при тихой погоде.

❂❂❂❂