В царском селе

Я начал, как и все – и с юношеским жаром  
Любил и буйствовал. Любовь прошла пожаром,  
Дом на песке стоял – и он не уцелел.  
Тогда, мечте своей поставивши предел,  
Я Питер променял, туманный и угарный,  
На ежедневную прогулку по Бульварной.  
Здесь в дачах каменных – гостеприимный кров  
За революцию осиротевших вдов.  
В беседе дружеской проходит вечер каждый.  
Свободой насладись – ее не будет дважды!  
Покоем лечится примерный царскосел,  
Гуляет медленно, избавленный от зол,  
В аллеях липовых скептической Минервы.  
Здесь пристань белая, где Александр Первый,  
Мечтая странником исчезнуть от людей,  
Перчатки надевал и кликал лебедей,  
Им хлеба белого разбрасывая крошки.  
Иллюминация не зажигает плошки,  
И в бронзе неказист великий лицеист.  
Но здесь над Тютчевым кружился «ржавый лист»,  
И, может, Лермонтов скакал по той аллее?  
Зачем же, как и встарь, а может быть и злее,  
Тебя и здесь гнетет какой-то тайный зуд? –  
Минуты, и часы, и месяцы – ползут.  
Я знаю: утомясь опять гнездом безбурным,  
Скучая дoсугом своим литературным,  
Со страстью жадною я душу всю отдам  
И новым странностям, и новым городам.  
И в пестрой суете, раскаяньем томимый,  
Ведь будет жаль годов, когда я, нелюдимый,  
Упорного труда постигнув благодать,  
Записывал стихи в забытую тетрадь…  

❂❂❂❂

1912  

❂❂❂❂