Благоволение? Желание добра?  
Когда любой из глаз – зловонная дыра?  
Бездонная! Ну нет, на дне одной из впадин  
я вижу, Вечный Жид до жизни смертно жаден.  
Таскает Дед Мороз подарочный мешок,  
а елочка в руке как пышный посошок.  
Глаза наведены, как пушки для салюта,  
снег кучами валит дешевле серебра,  
и звезды сыплются – стеклянная валюта,  
и фейерверк из глаз взлетает люто.  
Благоволение? Желание добра?  
Мир по пояс стоит в миру и в мире,  
как ель в сугробе. Душно в декабре,  
не думается что-то о добре.  
И пестрый клич размазан на трактире:  
Ура! Свобода, равенство и братство…  
Святая Троица! Ну а внутри  
кричат не раз, не два, не три  
под самым носом у больной зари:  
уродство, шкода, казнокрадство,  
ядоточение, ехидство и злорадство –  
и громче всех: «А, черт тебя дери!»  
Горит вино, со зла синеет нос,  
и всех багровый Дед Мороз  
дерет как сидорову козу.  
И тут уж, Господи, указу нет морозу.  
И рубит стужа крепче топора.  
Благоволение? Желание добра?  
Молчит в лесу несытый хор зверей,  
и свечки обгорают по привычке.  
Синеет мальчик у больших дверей,  
а девочка всё зажигает спички.  
Засоня, Господи, еси, а не хозяин,  
не видишь на своем дворе окраин  
и мажешь миром по губам,  
закатывая в море доннер-веттер.  
А сам поешь: «O, Tannenbaum,  
Wie grun sind deine Blatter!»  
Скажи-ка, что это? Нужда? Юдоль? Игра?  
Benevolentio? Желание добра?  
Я сторож твой и дворник, Дед Мороз,  
и вырос из сугроба – как вопрос.  
Передо мной лежит природа, что колода.  
И где тут, прости Господи, свобода,  
когда и жид, и русский, и немчин  
ступить не могут шагу без причин?  
А равенство? Не явно ли давно,  
что может быть одно говно  
и то лишь самому себе равно?  
А братство? Или ты забыл, хозяин,  
как братца укокошил Каин?  
Как громыхнула среди райска дня  
завистливая братня головня?  
Нет, братство – каинство и окаянство,  
а я тебе нимало не Боян,  
не вещ и мороком великим обуян,  
я вижу зиму как большое пьянство,  
и сам ты, Боже, расписной буян.  
А я? Я Дед Мороз. Но к стуже я привыкну.  
А ты покуда жив, – ступай отсель.  
Не то тебя, лихую сатану,  
я по сусалам садану,  
не то тебя я так, пропойцу, чекалдыкну,  
что сляжешь в гроб, как в чертову постель.  

❂❂❂❂

Ночь с 24 на 25 декабря 1973  

❂❂❂❂