17 октября

Опять дожди, опять туманы, 
 
И листопад, и голый лес, 
 
И потемневшие поляны, 
 
И низкий, серый свод небес. 
 
Опять осенняя погода! 
 
И, мягкой влажности полна, 
 
Мне сердце веселит она: 
 
Люблю я это время года.

❂❂❂❂

 

Люблю я звонкий свист синицы, 
 
Скрып снегирей в моих кустах, 
 
И белые гусей станицы 
 
На изумрудных озимях. 
 
Люблю я, зонтиком прикрытый, 
 
В речном изгибе, под кустом, 
 
Сидеть от ветра под защитой, 
 
Согретый тёплым зипуном — 
 
Сидеть и ждать с терпеньем страстным, 
 
Закинув удочки мои 
 
В зеленоватые струи, 
 
Вглубь Вори тихой и неясной. 
 
Глаз не спускаю с наплавка, 
 
Хоть он лежит без измененья; 
 
Но вдруг — чуть видное движенье, 
 
И вздрогнет сердце рыбака!

❂❂❂❂

 

И вот он, окунь благородный, 
 
Прельстясь огромным червяком, 
 
Подплыл отважно и свободно, 
 
С разинутым, широким ртом 
 
И, проглотив насадку смело, 
 
Всё поволок на дно реки… 
 
Здесь рыбаку настало дело, 
 
И я, движением руки, 
 
Проворно рыбу подсекаю, 
 
Влеку из глубины речной 
 
И на берег её бросаю, 
 
Далёко за моей спиной.

❂❂❂❂

 

Но окуни у нас не диво! 
 
Люблю ершей осенний клёв: 
 
Берут они не вдруг, не живо, 
 
Но я без скуки ждать готов. 
 
Трясётся наплавок… терпенье! 
 
Идут кружочки… пустяки! 
 
Пусть погрузит! Мне наслажденье 
 
Ерша тащить со дна реки: 
 
Весь растопыренный, сердитый, 
 
Упорно лезет из воды, 
 
Густою слизью ёрш покрытый, 
 
Поднявши иглы для защиты, — 
 
Но нет спасенья от беды!

❂❂❂❂

 

Теперь не то. Внезапной хвори 
 
Я жертвой стал. Что значим мы? 
 
Гляжу на берега я Вори 
 
В окно, как пленник из тюрьмы. 
 
Прошло и тёплое ненастье, 
 
Сковал мороз поверхность вод, 
 
И грустно мне. Моё участье 
 
Уже Москва к себе зовёт. 
 
Опять прости, уединенье! 
 
Бесплоден летний был досуг, 
 
И недоступно вдохновенье. 
 
Я не ропщу: я враг докук. 
 
Прощайте, горы и овраги, 
 
Воды и леса красота, 
 
Прощайте ж вы, мои «коряги», 
 
Мои «ершовые места!»

❂❂❂❂