Гил Моррис

Гил Моррис сыном эрла был, 
Но всюду славен он 
Не за богатое житье 
И не за гордый тон, 
А из-за леди молодой 
Из Кэрронских сторон. 
«О, где гонец, кому чулки 
Мне с башмаками дать? 
Пусть к лорду Барнарду спешит — 
К нам леди в гости звать! 
О Вилли, быть тебе гонцом, 
Подходишь ты вполне, 
И, где другой пойдет пешком, 
Помчишься на коне!» 
«О нет! О нет, мой господин! 
Задача не но мне! 
Я ехать к Барнарду боюсь 
С письмом к его жене. 
«Мой Вилли, милый Вилли мой, 
Мой птенчик дорогой, 
Меня ослушаться нельзя — 
Ступай и — бог с тобой!» 
«Нет! Нет! Мой добрый господин! 
Зеленый лес — твой дом! 
Оставь свой замысел, оставь, 
Чтоб не жалеть потом!» 
«Скачи к ним в замок, я сказал, 
К нам госпожу зови! 
А не исполнишь мой приказ — 
Умоешься в крови! 
Пусть плащ принять благоволит, 
Весь в золоте, с каймой, 
Пускай придет совсем одна, 
Чтоб свидеться со мной. 
Отдай рубашку ей мою, 
Что вышита крестом, 
И поскорей проси прийти, 
Чтоб лорд не знал о том». 
«Ну что ж! Я выполню приказ, 
Но месть найдет тебя, 
Не хочешь слушать слов моих, 
Пеняй же на себя. 
Лорд Барнард мощен и свиреп, 
Не терпит сраму он, 
И ты до вечера поймешь, 
Сколь мало ты силен! 
Приказ твой — для меня закон, 
Но горе будет, знай! 
Все обернется не добром — 
Сам на себя пеняй!» 
И, мост разбитый повстречав, 
Он лук сгибал и плыл, 
И, на зеленый луг ступив, 
Бежал что было сил. 
И, к замку Барнарда примчав, 
Не крикнул: «Отвори!» — 
А в стену лук упер и — прыг! — 
И тотчас был внутри! 
Он страже слова не сказал 
О деле о своем, 
А прямо в зал прошел, где все 
Сидели за столом. 
«Привет, милорд и госпожа! 
Я с делом и спешу! 
Вас, госпожа, в зеленый лес 
Пожаловать прошу. 
Благоволите плащ принять 
Весь в золоте с каймой. 
А посетить зеленый лес 
Вам велено одной. 
Не эту ли рубашку вы 
Расшили всю крестом? 
Гил Моррис вас просил прийти, 
Чтоб лорд не знал о том». 
Но леди топнула ногой 
И бровью повела, 
И речь ответная ее 
Достойною была: 
«Ты, верно, к горничной моей 
И спутал имена!» 
«Нет, к леди Барнард послан я. 
По-моему, вы — она!» 
Тут хитрая мамка с дитем на руках 
Молвила в стороне: 
«Если это Гил Моррис послал, 
Очень приятно мне!» 
«Ты врешь, негодница мамка, врешь! 
Ибо для лжи создана! 
Я к леди Барнард послан был. 
По-моему, ты — не она!» 
Но грозный Барнард между тем 
Озлился и вспылил; 
Забыв себя, дубовый стол 
Он пнул, что было сил,— 
И утварь всю, и серебро 
Сломал и перебил. 
«Эй, платье лучшее свое 
Снимай, жена, с крюка! 
Пойду взгляну в зеленый лес 
На твоего дружка!» 
«Лорд Барнард, не ходи туда, 
Останься дома, лорд; 
Известно всем, что ты жесток 
Не менее, чем горд». 
Сидит Гил Моррис в зеленом лесу, 
Насвистывает и поет: 
«О, почему сюда люди идут, 
А мать моя не идет?» 
Как пряжа златая Минервы самой, 
Злато его волос. 
Губы, точно розы в росе, 
Дыханье — душистей роз. 
Чело его, словно горный снег, 
Над которым встал рассвет. 
Глаза его озер голубей. 
А щеки — маков цвет. 
Одет Гил Моргрис в зеленый наряд 
Цвета юной весны. 
И долину он заставил звенеть, 
Как дрозд с верхушки сосны. 
Лорд Барнард явился в зеленый лес, 
Томясь от горя и зла, — 
Гил Моррис причесывает меж тем 
Волосы вкруг чела. 
И слышит лорд Барнард, как тот поет; 
А песня такой была, 
Что ярость любую могла унять, 
Отчаянье — не могла. 
«Не странно, не странно, Гил Моррис, мне, 
Что леди ты всех милей. 
И пяди нет на теле моем 
Светлее пятки твоей. 
Красив ты, Гил Моррис, но сам и пеняй 
Теперь на свою красу. 
Прощайся с прекрасной своей головой — 
Я в замок ее унесу». 
И выхватил он булатный клинок, 
И жарко блеснул клинок, 
И голову Гила, что краше нет, 
Жестокий удар отсек. 
Прекрасную голову лорд приказал 
Насадить на копье 
И распоследнему смерду велел 
В замок нести ее. 
Он тело Гила Морриса взял, 
Седла поперек взвалил, 
И привез его в расписной покой, 
И на постель положил. 
Леди глядит из узких бойниц, 
Бледная точно смерть, 
И видит, голову на копье 
Несет распоследний смерд. 
«Я эту голову больше люблю 
И эту светлую прядь, 
Чем лорда Барнарда с графством его, 
Которое не обскакать. 
Я Гила Морриса своего 
Любила, как никого!» 
И в подбородок она и в уста 
Давай целовать его. 
«В отцовском дому я тебя зачала, 
Ославив отцовский дом. 
Растила в добром зеленом лесу 
Под проливным дождем. 
Сидела, бывало, у зыбки твоей, 
Боясь тебя разбудить. 
Теперь мне к могиле твоей ходить — 
Соленые слезы лить!» 
Потом целовала щеку в крови 
И подбородок в крови: 
«Никто и ничто не заменят мне 
Этой моей любви!» 
«Негодная грешница, прочь от меня! 
Твое искупленье — смерть! 
Да знал бы я, что он тебе сын, 
Как бы я мог посметь?!» 
«О! Не кори, лорд Барнард, не мучь 
Злосчастную ты меня! 
Пронзи мне сердце кровавым клинком, 
Чтоб не видеть мне бела дня! 
И если Гила Морриса смерть 
Твою ревность унять могла, 
Сгуби, лорд Барнард, тогда и меня, 
Тебе не желавшую зла!» 
«Теперь ни тьма, ни белый свет 
Не уймут моей маеты,— 
Я стану скорбеть, я стану точить 
Слезы до слепоты. 
Достаточно крови пролил я — 
К чему еще кровь твоя? 
О, почему вместо вас двоих 
Бесславно не умер я? 
Мне горше горя слезы твои — 
Но как я мог, как я мог 
Своею проклятою рукой 
Вонзить в него клинок? 
Не смоют слезы, госпожа, 
Содеянного во зле! 
Вот голова его на копье, 
Вот кровь на сырой земле. 
Десницу я проклял за этот удар, 
Сердце — за злую мысль, 
Ноги за то, что в лесную дебрь 
Безудержно понеслись! 
И горевать я стану о нем, 
Как если б он сын мне, был! 
И не забуду страшного дня, 
Когда я его сгубил!»

❂❂❂❂