Гнездо голубки

Вождь Амру, десница халифа Омара, 
 
Вихрем набег на блаженную землю Египта; 
 
Новое благо он нес ей: новую веру 
 
В Бога единого и в Магомета пророка. 
 
Грозно учил победитель упорных гяуров, 
 
Правды света не зрящих в Коране довечном. 
 
Много их было; путь не тысячьми, тмами 
 
Жертв устилал правоверный вождь аравийский. 
 
Грады и веси пылали; по долгой осаде 
 
Пала одна из столиц: поход на другую. 
 
Скрылся Нил под судами с припасом воинским; 
 
Строи конных и пеших, шатры уже с поля 
 
Сняв, сложили на мсков; остался единый, 
 
Пышный: как храм снаружи, снутри же как небо. 
 
Сто невольников черных безмолвно, недвижно 
 
Ждут, чтобы вышел и знак им подал владыка; 
 
Вмиг, муравьи рабочие, снимут и с ношей 
 
Вслед побегут, от коня не отстанут, чтоб вмиг же, 
 
Где пожелает почить, раскинуть от зноя. 
 
Вот уже солнце взошло, и, кончив молитву, 
 
Вышел Амру со своим ичогланом любимым; 
 
Ласково отдал эмирам привет и промолвил:

❂❂❂❂

 

«Чада пророка, веры правой светила! 
 
Если б глас я имел, как петел бессмертный, 
 
Звонким пением слышный до неба седьмаго, 
 
Собрал бы рать и всем сказал мусульманам, 
 
Что чрез избранных вас и другим возвещаю. 
 
Путь наш отселе к морю, на град нечестивый. 
 
Древле его построил Скандер великий, 
 
Греческий царь; потом овладели квириты. 
 
Купля богатая в нем и злату нет счета; 
 
Книг же богопротивных столько, что дважды 
 
Сами неверные жгли их: огня недостало. 
 
Там, как в аде, гнездились все ложные веры: 
 
Служба египтян скотам, и солнцу проклятых 
 
Персов кровосмесителей, эллин и Рима 
 
Блудные басни, сирский смрад и евреи; 
 
Грех истребим живописных, как грех изваянных, 
 
Груду нелепых письмен сожжем пред Кораном: 
 
Сходное с ним бесполезно, несходное вредно; 
 
Вечная слава нам внуков избавить заразы. 
 
Град же злочестный в пример другим да погибнет; 
 
Стены и зданья сгладим с песчаным поморьем, 
 
Жителям смерть. Доныне щадил я неверных; 
 
Брал в неволю мужей и дев их в гаремы, 
 
Малых детей просвещал ученьем Ислама; 
 
Но отвергли мой дар слепцы Скандерона: 
 
Казнь им, и женам, и старцам, сосущим младенцам. 
 
Так я поклялся, эмиры, и войску велите 
 
Также поклясться — Богом, великим пророком. 
 
Всё я сказал, идите. А вы, эфиопы, 
 
Псы! сбирайте шатер и коней подавайте».

❂❂❂❂

 

Бросились все к давно желанной работе; 
 
Но чуть верхний намет слегка колыхнулся, 
 
С самого входа, сквозь кисти шелковых подборов 
 
Порхнула с шумом голубка и вдаль не помчалась; 
 
Всё над шатром носили сизые крылья 
 
Робкую птицу, вьющуюсь быстро кругами.

❂❂❂❂

 

«Стой! — вскричал повелитель; все руки опали. — 
 
Лестницей станьте пред входом один на другаго». 
 
Раб ближайший припал, руками над первым 
 
Подняли двух, и трёх, и четвёртого. «Будет, — 
 
Молвил Амру. — Селим, ичоглан мой прекрасный, 
 
Сядь на псов и взгляни: не гнездо ли голубка 
 
Там под навесом свила? Увидишь и скажешь».

❂❂❂❂

 

Отрок с разбега пяти эфиопам на плечи 
 
Прыгнул и сел; поник к земле и шатнулся 
 
Столп их живой, но трепетных вмиг под собою 
 
Справил черных коней смеющийся всадник: 
 
Горе им, если б сронили любимца владыки!

❂❂❂❂

 

«Чудо! — вскричал он, — и гнездо, и пташки живые. 
 
Только сегодня пробились малютки из яиц; 
 
Голодны, бедные, писком просят подачи: 
 
Жаль их, владыко! Как бы гнезда не разрушить?»

❂❂❂❂

 

«Милый Селим, — ответил Амру, — мне довольно 
 
Было бы просьб твоих; ты знаешь, отказа 
 
Нет никогда им; но, кроме их, матери птицы 
 
Рушить гнезда не хочу: в нем счастья примета. 
 
Голуби ж более всех пернатых любезны 
 
Нам, человекам: мало, что за море вести 
 
Носят друзей гонцы воздушные наши; 
 
Ангел Божий сам беседу с пророком 
 
Вёл чрез голубку: для верных — птица святая. 
 
Грех не дать птенцов ей выкормить к жизни; 
 
Жизнь есть Божий дар: в нем люди не властны. 
 
Бог им судил под моим родиться наметом: 
 
Пусть же в нем возрастут и Бога прославят; 
 
Вместе прославим и мы, и здесь, где раскинут 
 
Ратный шатер, построим мечеть для молитвы. 
 
Слушать, рабы! доколь возвращуся, не двигать 
 
С места шатра; блюдите денно и нощно 
 
Целость его, а пуще гнездо голубицы. 
 
Хищных птиц и гяуров гоните стрелами. 
 
Живы чтоб были птенцы и безвредны; иначе 
 
Убыль пера с виновных взыщу головою. 
 
Едем, Селим!.. Но конь твой из белого чёрный 
 
Стал от брызгов: тину рыл он копытом; 
 
Конюх, не счистив, тебе и подвел; не боится 
 
Рук твоих пес: ты слишком с презренными кроток».

❂❂❂❂

 

Молвил, поехал; Селим же остался. Повинный 
 
Конюх устами прилип к ноге ичоглана, 
 
Чаял прощенья; но отрок замыслил другое: 
 
Дважды кружил дуговидною саблей дамасской 
 
Острой, на ловкий удар намахивал руку; 
 
В третий, привстав над седлом и наметив на шею, 
 
Срезал с плеч: двенадцатилетняя сила! 
 
Тело само упало, голову сбросил 
 
Спешно всадник ногой, чтоб нежную обувь 
 
Кровь не сквернила; взглянул на труп, улыбнулся, 
 
Крикнул коню и помчался вдогоню владыки.

❂❂❂❂