Стансы

Я не хочу средь юношей тепличных  
Разменивать последний грош души,  
Но, как в колхоз идет единоличник,  
Я в мир вхожу — и люди хороши.  

❂❂❂❂

Люблю шинель красноармейской складки —  
Длину до пят, рукав простой и гладкий  
И волжской туче родственный покрой,  
Чтоб, на спине и на груди лопатясь,  
Она лежала, на запас не тратясь,  
И скатывалась летнею порой.  

❂❂❂❂

Проклятый шов, нелепая затея  
Нас разлучили, а теперь — пойми:  
Я должен жить, дыша и большевея  
И перед смертью хорошея —  
Еще побыть и поиграть с людьми!  

❂❂❂❂

Подумаешь, как в Чердыни-голубе,  
Где пахнет Обью и Тобол в раструбе,  
В семивершковой я метался кутерьме!  
Клевещущих козлов не досмотрел я драки:  
Как петушок в прозрачной летней тьме —  
Харчи да харк, да что-нибудь, да враки —  
Стук дятла сбросил с плеч. Прыжок. И я в уме.  

❂❂❂❂

И ты, Москва, сестра моя, легка,  
Когда встречаешь в самолете брата  
До первого трамвайного звонка:  
Нежнее моря, путаней салата —  
Из дерева, стекла и молока…  

❂❂❂❂

Моя страна со мною говорила,  
Мирволила, журила, не прочла,  
Но возмужавшего меня, как очевидца,  
Заметила и вдруг, как чечевица,  
Адмиралтейским лучиком зажгла.  

❂❂❂❂

Я должен жить, дыша и большевея,  
Работать речь, не слушаясь — сам-друг,—  
Я слышу в Арктике машин советских стук,  
Я помню все: немецких братьев шеи  
И что лиловым гребнем Лорелеи  
Садовник и палач наполнил свой досуг.  

❂❂❂❂

И не ограблен я, и не надломлен,  
Но только что всего переогромлен…  
Как Слово о Полку, струна моя туга,  
И в голосе моем после удушья  
Звучит земля — последнее оружье —  
Сухая влажность черноземных га!  

❂❂❂❂

Май — июнь 1935  

❂❂❂❂