Баллада

Он в чащу вступает. И кланяясь в пояс, 
рассказ раздвигает ольховую поросль, 
где глубже походка и ближе дыханье, 
где душит черемуха и обожанье, 
но каждый глядится в свои зеркала 
и ткет паутину земная хвала.

❂❂❂❂

Он в чащу вступает. Но можно иначе: 
раздвинулся горестный рот лягушачий, 
кукушка тоскует и гибели просит, 
но гибель чужую из горлышка бросит, 
не бросит – доносит до верного дня. 
И гуще брусничника гибель у пня.

❂❂❂❂

Он в чащу вступает. Но душу живую 
не время вести на тропинку кривую, 
не время искать за ольхой и у елки, 
не время сверять перелетные толки, 
не время. И времени нет нигде. 
И дело идет к потемневшей воде.

❂❂❂❂

? Зачем мои очи еще не устали 
водой размываться, сливаться в печали 
в такие же очи – и, к ряби ревнуя, 
искать отраженье, как душу живую? 
По сжатым губам пробегает река. 
Но женская стать у его двойника.

❂❂❂❂