И вновь одна, совсем одна — в дорогу

… И вновь одна, совсем одна — в дорогу.  
Желанный путь неведом и далек,  
и сердце жжет свобода и тревога,  
а в тамбуре — свистящий холодок.  

❂❂❂❂

Как будто еду юности навстречу…  
Где встретимся? Узнаю ли? Когда?  
Таким ли синим будет этот вечер?  
Такой ли нежной первая звезда?  

❂❂❂❂

Она тогда_была такой. Несмело,  
тихонько зажигалась в вышине,  
и разгоралась, и потом летела  
все время рядом с поездом — в окне.  

А полустанок, где всегда хотелось  
вдруг соскочить  
и по крутой дорожке  
уйти в лесок, сквозной, зелено-белый,  
и жить вон в той бревенчатой сторожке?  

❂❂❂❂

А пристань незнакомая, ночная,  
огни в воде, огни на берегу…  
Там кто-то ждет, и я его не знаю,  
но даже издали узнать смогу.  

❂❂❂❂

Еще минута — подойдет и скажет:  
«Ну, наконец ты здесь! А я — к тебе».  
И я сначала не отвечу даже,  
я только руки протяну судьбе.  

❂❂❂❂

Пусть этого не будет, пусть,  
но может,  
ведь может быть?!  
И, сердце веселя,  
все обещает счастье, все тревожит  
в пути к труду, большому, как Земля.  

❂❂❂❂

Мне встретится ль такой же полустанок,  
такая ж пристань, с той же ворожбой,  
мне, знающей давно, что не расстанусь  
ни с городом, ни с домом, ни с тобой?.  

❂❂❂❂

… И все-таки я юность повстречала —  
мою, прекрасную, но ставшую иной:  
мы встретились у черных свай причала,  
в донской степи, завьюженной, ночной;  
там, где до звезд белы снега лежали,  
там, где рыдал бубенчик-чародей,  
где ямщики под песню замерзали,  
под ту, что нет печальней и светлей.  
Не в той юнгштурмовке темно-зеленой,  
в другой одежде, с поступью иной,—  
как рядовой строитель Волго-Дона,  
так повстречалась молодость со мной.  
………………..  
И долго буду жить я этой встречей,  
суровой встречей, гордой и простой.  
Нет, был не ласков тот февральский вечер  
он был железным трепетом отмечен  
и высшей — трагедийной — красотой.  

❂❂❂❂

 

❂❂❂❂

Нас было трое около причала,  
друг друга мы не знали до сих пор.  
Мы молча грелись у костра сначала,  
не сразу завязался разговор.  
Но были мы ровесники — все трое,  
всю жизнь свою мечтали об одном.  
Один, в тридцатом Тракторный построив,  
оборонял его в сорок втором.  
Другой, надвинув шапку на седины,  
сказал, что ровно десять лет назад  
в такие ж вьюги он водил машины  
по Ладоге в голодный Ленинград.  

❂❂❂❂

Мы даже детство вспомнили — все трое:  
гражданскую, воззвания Помгола  
и первый свет — он хлынул с Волховстроя  
и прямо в юность,  
прямо в зданье школы!  

❂❂❂❂

Потом, оставив младшим братьям парты,  
мы вышли в жизнь, к труду,  
и перед нами  
родной земли распахнутая карта  
сверкнула разноцветными огнями.  

❂❂❂❂

Потом страна, от взрослых до ребенка,  
с волнением следила за рожденьем  
бетонной днепрогэсовской гребенки…  
Она была эмблемой поколенья!  

❂❂❂❂

Потом пылал Мадрид.  
К нему на помощь в бури  
шел караван советский напролом,  
и голосом Долорес Ибаррури  
Испания твердила: «Мы пройдем!»  
… За нами были войны, труд, утраты,  
судьбы неоднократный перелом;  
мы знали День Победы в сорок пятом  
и ждали моря в пятьдесят втором.  
Причал простерся над земною сушей,  
под ним мела поземка злей и злей,  
но, как живой — как мы,-  
он чуял душу  
издалека идущих кораблей.  

❂❂❂❂

Они придут — мы знали срок прихода.  
Их высоко над миром вознесут,  
поднимут на себе донские воды  
и волжскому простору отдадут.  
И мы глаза невольно поднимали  
с земли, со дна, где снег летел, пыля,  
как будто б днище и огни видали  
идущего над нами корабля…  
Вот он проходит над судьбою нашей…  
Рожденный нами!  
Доброго пути!  

❂❂❂❂

Тебе к Москве,  
из водной чаши в чашу,  
сквозь арки триумфальные идти.  
Держи спокойно небывалый путь!  
На каждом шлюзе, у любых причалов  
будь горд и светел, но не позабудь  
о рядовых строителях канала…  

❂❂❂❂

А Дон качался близ насосных башен,  
за плотною бетонною стеной.  
Он подошел, он ждал —  
в морскую чашу  
скорей ударить первою волной.  
И — берег моря — дыбилась плотина,  
огромная, как часть самой Земли.  
Гряда холмов суровые вершины  
вздымала и терялася вдали,  
там, где сквозь мглу, заметная с причала,  
как врезанная в небо навсегда,  
над лучшим экскаватором мерцала  
тяжелая багровая звезда.  

❂❂❂❂

Плотина будет тверже, чем гранит:  
она навеки море сохранит.  
Тут вся земля испытана на сдвиг  
не только в тишине лабораторий —  
всей тяжестью страданий и любви,  
неумолимой поступью Истории.  
И камень выбран. В разных образцах  
его пытали холодом и зноем  
и выбрали надежный, как сердца,  
испытанные и трудом, и боем.  
Не сдвинутся, не дрогнут берега,  
навек воздвигнутые на равнине,  
но примут море, сберегут снега,  
снега степей, бессмертные отныне.  

❂❂❂❂

А на плотине возвышалось зданье  
легчайшее, из белых кирпичей.  
Шло от него жемчужное сиянье,  
туман пронзая сотнями лучей.  
Туман, туман светящийся, морозный,  
костры и снег, столпившийся народ,  
земля в холмах,  
хребет плотины грозный,  
звезда вдали, и возглас:  
«Дон идет!»  

❂❂❂❂

И вздрогнул свет, чуть изменив оттенок…  
Мы замерли — мотор уже включен!  
За водосбросом, за бетонной стенкой  
всхрапнул и вдруг пошевелился Дон.  

❂❂❂❂

И клочьями, вся в пене, ледяная,  
всей силой человеческой сильна,  
с высокой башни ринулась донская —  
в дорогу к Волге — первая волна.  

❂❂❂❂

… Я испытала многие невзгоды.  
Судьбе прощаю все, а не одну —  
за ночь,  
когда я приняла с народом  
от Дона к Волге первую волну…  

❂❂❂❂

От Дона к Волге первая волна —  
как нелегко досталась нам она…  

❂❂❂❂

И странно было знать, что — пусть не рядом,  
но там, где бьет Атлантики волна,—  
холодным, пристальным, змеиным взглядом  
следит за этим вечером война.  
И видит всё, во что вложили души…  
И это зданье, этот водоем  
она уже наметила — разрушить,  
как Тракторный тогда,  
в сорок втором.  

❂❂❂❂

Но мы — мы тоже помним эти годы.  
Мы помним — в сорок третьем, в феврале,  
на этой же недрогнувшей земле,  
здесь, где мы встретили донские воды,  
где море, точно памятник, встает  
над кровью воинов —  
над рубежами славы,—  
здесь был навеки перебит хребет  
фашистской бронированной державы.  

❂❂❂❂

Пусть ни на миг об этом не забудет  
тот, кто грозится, что война близка.  
У нас развалин на земле не будет.  
Мы строим прочно. Строим на века.  

❂❂❂❂

Апрель 1952  

❂❂❂❂