Бедлам

Свирепое море гудит в непогоду 
И, голову тяжко подняв к небосводу, 
То падает, то, накалясь добела, 
Бросает на скалы людские тела. 
Пожар завывает грозней и жесточе, 
Когда в безнадежности пасмурной ночи 
Он топчет, как дикий табун, города. 
Но злые стихии — огонь и вода, 
В их похоти грубой, с их яростью краткой, — 
Ничто по сравненью с иной лихорадкой. 
Она леденит наше сердце навек. 
Смотрите: душевнобольной человек, — 
Лишь тень человека, — томится годами 
Под мрачными сводами, в страшном Бедламе. 
Плачевное зрелище! Вот он бредет, 
Низвергнутый в дикую тьму идиот, 
До пояса голый, согбенный тупица, 
Бредет он, шатаясь, боясь оступиться, 
С опущенным взглядом, с бескостной спиной, 
С руками, повисшими мертвой лозой, 
С глазами, что смотрят бессмысленно-тускло. 
И рот, и глаза, и любой его мускул, 
И низкий, изрытый морщинами лоб — 
Все, кажется, быть стариковским могло б. 
Он молод годами. Но, взявши за горло, 
Безумье к земле человека приперло. 
И черепом лысым увенчан скелет. 
И мнится: бедняге под семьдесят лет. 
Машина оглохшей души бесполезна, 
Но все-таки вертится в сцепке железной. 
И днем его небо окутано тьмой. 
И летом он темен, и мрачен зимой. 
Уснет, и во сне ничего не приснится. 
И, дня не заметив, откроет ресницы. 
Живет он, бесчувственный к бою часов, 
Он брошен во Время, как в чащу лесов. 
Слюна набегает, пузырится пеной. 
Он никнет на ложе свое постепенно. 
Навеки вокруг темнота, тишина. 
Когда же он ляжет для вечного сна 
И в землю вернется, не вызвав участья, — 
Материя вновь распадется на части.

❂❂❂❂

Смотрите: другой за решеткой не спит, 
Постель его смята. Он скачет, вопит. 
Молчания нет в одиночной палате. 
Он роет солому и рвет свое платье, 
Как будто в ожогах вся кожа его. 
Глядит, и белки стекленеют мертво, 
Зубами скрипит, кулаком потрясает, 
Кровавая оргия в нем воскресает. 
Не будь он в цепях, — берегитесь тогда! 
Попасться в могучие лапы — беда. 
Двойная дана сумасшедшему сила! 
Дай только ей волю — рвала бы, крушила 
Могильные плиты в столетней пыли, 
Прошла бы по дальним дорогам земли, 
Неслась бы в горах грохотаньем обвала, 
Овраги бы рыла, дубы корчевала. 
И вот он простерт на земле, и, хоть плачь, 
Бессилен и наг этот дикий силач. 
И вертит его колесо вихревое, 
Сверкая нагими ножами и воя. 
Парит разрушенье над башенным лбом, 
Как в небе стервятник парит голубом. 
И только рычанье да смех беспричинный 
Внезапно, как молнии, спорят с пучиной. 
И если он крикнет — то здесь глубина 
Нечленораздельного, страшного сна: 
Горячка справляет победу лихую, 
Сквозь бедную глотку трубя и ликуя. 
А смерть не добила страдальца еще 
И сзади стоит и трясет за плечо.

❂❂❂❂

Вот так и стоишь пред столбами Геракла: 
Отвага слабеет, и воля иссякла, 
Но наглухо вбиты, не дрогнут столбы. 
И снова о них расшибаются лбы. 
Загадка для всех мудрецов это зданье. 
Здесь гибель назначила многим свиданье: 
Тот явится после утраты души, 
Внезапно лишенный покоя в глуши, 
Другой — заглядевшийся слишком упорно 
В созданье бездонное, в ад его черный. 
И грязный преступник, и честный герой 
Подвержены общей болезни порой. 
Любого гнетет одинаковой властью 
Проклятый недуг, роковое несчастье. 
И лорд, и король, и священник, и нищий — 
Все легче соломинки в бренном жилище. 
Постой у широко распахнутых врат. 
Здесь гордость и алчность незримо царят. 
Да, гордость и алчность одни! Их призыву 
Послушны все твари, кто мыслят, кто живы. 
Во тьму слабоумья влечет их поток…

❂❂❂❂

Прощай же, Бедлам, безутешный чертог! 
Я глубже проникнуть в тебя не рискую, 
Я только смотрю на толпу городскую 
И вижу, что яростный гомон и гам 
Звучит, как молитва безумным богам, 
А небо английское, в тучах косматых, 
Похоже на сумрак в больничных палатах.

❂❂❂❂