Бродячие музыканты

Закинув на спину трубу,  
Как бремя золотое,  
Он шел, в обиде на судьбу.  
За ним бежали двое.  
Один, сжимая скрипки тень,  
Горбун и шаромыжка,  
Скрипел и плакал целый день,  
Как потная подмышка.  
Другой, искусник и борец,  
И чемпион гитары,  
Огромный нес в руках крестец  
С роскошной песнею Тамары.  
На том крестце семь струн железных,  
И семь валов, и семь колков,  
Рукой построены полезной,  
Болтались в виде уголков.  
На стогнах солнце опускалось,  
Неслись извозчики гурьбой,  
Как бы фигуры пошехонцев  
На волокнистых лошадях.  
И вдруг в колодце между окон  
Возник трубы волшебный локон,  
Он прянул вверх тупым жерлом  
И заревел. Глухим орлом  
Был первый звук. Он, грохнув, пал,  
За ним второй орел предстал,  
Орлы в кукушек превращались,  
Кукушки в точки уменьшались,  
И точки, горло сжав в комок,  
Упали в окна всех домов.  

❂❂❂❂

Тогда горбатик, скрипочку  
Приплюснув подбородком,  
Слепил перстом улыбочку  
На личике коротком,  
И, визгнув поперечиной  
По маленьким струнам,  
Заплакал, искалеченный:  
— Тилим-там-там!  

❂❂❂❂

Система тронулась в порядке.  
Качались знаки вымысла.  
И каждый слушатель украдкой  
Слезою чистой вымылся,  
Когда на подоконниках  
Средь музыки и грохота  
Легла толпа поклонников  
В подштанниках и кофтах.  

❂❂❂❂

Но богослов житейской страсти  
И чемпион гитары  
Подъял крестец, поправил части  
И с песней нежною Тамары  
Уста отважно растворил.  
И все умолкло.  
Звук самодержавный,  
Глухой, как шум Куры,  
Роскошный, как мечта,  
Пронесся…  
И в этой песне сделалась видна  
Тамара на кавказском ложе.  
Пред нею, полные вина,  
Шипели кубки дотемна  
И юноши стояли тоже.  
И юноши стояли,  
Махали руками,  
И страстые дикие звуки  
Всю ночь раздавалися там…  
— Тилим-там-там!  

❂❂❂❂

Певец был строен и суров.  
Он пел, трудясь, среди дворов  
Средь выгребных высоких ям  
Трудился он, могуч и прям.  
Вокруг него система кошек,  
Система окон, ведер, дров  
Висела, темный мир размножив  
На царства узкие дворов.  
На чтобыл двор? Он был трубою,  
Он был тоннелем в те края,  
Где был и я гоним судьбою,  
Где пропадала жизнь моя.  
Где сквозь мансардное окошко  
При лунном свете, вся дрожа,  
В глаза мои смотрела кошка,  
Как дух седьмого этажа.  

❂❂❂❂

1928  

❂❂❂❂