Суд

1  

❂❂❂❂

«Однажды, зимним вечерком»  
Я перепуган был звонком,  
Внезапным, властным… Вот опять!  
Зачем и кто — как угадать?  
Как сладить с бедной головой,  
Когда врывается толпой  
В нее тревожных мыслей рой?  

❂❂❂❂

Вечерний звон! вечерний звон!  
Как много дум наводит он!  

❂❂❂❂

За много лет всю жизнь мою  
Припомнил я в единый миг,  
Припомнил каждую статью  
И содержанье двух-трех книг,  
Мной сочиненных. Вспоминал  
Я также то, где я бывал,  
О чем и с кем вступал я в спор;  
А звон неумолим и скор,  
Меж тем на миг не умолкал,  
Пока я брюки надевал…  

❂❂❂❂

О невидимая рука!  
Не обрывай же мне звонка!  
Тотчас я силы соберу,  
Зажгу свечу — и отопру.  
Гляжу — чуть теплится камин.  
Невинный «Модный магазин»  
(Издательницы Софьи Мей)  
И письма — память лучших дней —  
Жены теперешней моей,  
Когда, наивна и мила,  
Она невестою была,  
И начатый недавно труд,  
И мемуары — весом в пуд,  
И приглашенья двух вельмож,  
В дома которых был я вхож,  
До прейскуранта крымских вин —  
Всё быстро бросил я в камин!  
И если б истребленья дух  
Насытить время я имел,  
Камин бы долго не потух.  
Но колокольчик мой звенел  
Что миг — настойчивей и злей.  
Пылай, камин! Гори скорей,  
Записок толстая тетрадь!  
Пора мне гостя принимать…  

❂❂❂❂

Ну, догорела! Выхожу  
В гостиную — и нахожу  
Жену… О, верная жена!  
Ни слез, ни жалоб, лишь бледна.  
Блажен, кому дана судьбой  
Жена с геройскою душой,  
Но тот блаженней, у кого  
Нет близких ровно никого…  
«Не бойся ничего! поверь,  
Всё пустяки!»- шепчу жене,  
Но голос изменяет мне.  
Иду — и отворяю дверь…  
Одно из славных русских лиц  
Со взором кротким без границ,  
Полуопущенным к земле,  
С печатью тайны на челе,  
Тогда предстал передо мной  
Администратор молодой.  
Не только этот грустный взор,  
Формально всё — до звука шпор  
Так деликатно было в нем,  
Что с этим тактом и умом  
Он даже больше был бы мил,  
Когда бы меньше был уныл.  
Кивнув угрюмо головой,  
Я указал ему на стул,  
Не сел он; стоя предо мной,  
Он лист бумаги развернул  
И подал мне. Я прочитал  
И ожил — духом просиял!  

❂❂❂❂

Вечерний звон, вечерний звон!  
Как много дум наводит он!  
Порой таких ужасных дум,  
Что и действительность сама  
Не помрачает так ума,  
Напротив, возвращает ум!  

❂❂❂❂

«Судить назначено меня  
При публике, при свете дня!-  
Я крикнул весело жене.-  
Прочти, мой друг! Поди ко мне!»  
Жена поспешно подошла  
И извещение прочла:  
«Понеже в вашей книге есть  
Такие дерзкие места,  
Что оскорбилась чья-то честь  
И помрачилась красота,  
То вас за дерзость этих мест  
Начальство отдало под суд,  
А книгу взяло под арест».  
И дальше чин и подпись тут.  
Я сущность передал — но слог…  
Я слога передать не мог!  
Когда б я слог такой имел,  
Когда б владел таким пером,  
Я не дрожал бы, не бледнел  
Перед нечаянным звонком…  

❂❂❂❂

Заметив радость, а не злость  
В лице моем, почтенный гость  
Любезно на меня взглянул.  
Вновь указав ему на стул,  
Я папиросу предложил,  
Он сел и скромно закурил.  
Тогда беседа началась  
О том, как многое у нас  
Несовершенно; как далек  
Тот вожделенный идеал,  
Какого всякий бы желал  
Родному краю: нет дорог,  
В торговле плутни и застой,  
С финансами хоть волком вой,  
Мужик не чувствует добра,  
Et caetera, et caetera…  
Уж час в беседе пролетел,  
А не коснулись между тем  
Мы очень многих важных тем,  
Но тут огарок догорел,  
Дымясь,- и вдруг расстались мы  
Среди зловония и тьмы.  

❂❂❂❂

2  

❂❂❂❂

Ну, суд так суд! В судебный зал  
Сберется грозный трибунал,  
Придут враги, придут друзья,  
Предстану — обвиненный — я,  
И этот труд, горячий труд  
Анатомировать начнут!  

❂❂❂❂

Когда я отроком блуждал  
По тихим волжским берегам,  
«Суд в подземелье» я читал,  
Жуковского поэму,- там,  
Что стих, то ужас: темный свод  
Грозя обрушиться, гнетет;  
Визжа, заржавленная дверь  
Поет: «Не вырвешься теперь!»  
И ряд угрюмых клобуков  
При бледном свете ночников,  
Кивая, вторит ей в ответ:  
«Преступнику спасенья нет!»  
Потом, я помню, целый год  
Во сне я видел этот свод,  
Монахов, стражей, палачей;  
И живо так в душе моей  
То впечатленье детских дней,  
Что я и в зрелые года  
Боюсь подземного суда.  
Вот почему я ликовал,  
Когда известье прочитал,  
Что гласно буду я судим,  
Хоть утверждают: гласность — дым.  
Оно конечно: гласный суд —  
Всё ж суд. Притом же, говорят,  
Там тоже спуску не дают;  
Посмотрим, в чем я виноват.  
(Сажусь читать, надев халат.)  

❂❂❂❂

Каких задач, каких трудов  
Для человеческих голов  
Враждебный рок не задавал?  
Но, литератор прежних дней!  
Ты никогда своих статей  
С подобным чувством не читал,  
Как я в ту роковую ночь.  
Скажу вам прямо — скрытность прочь,-  
Я с точки зрения судьи  
Всю ночь читал мои статьи.  
И нечто странное со мной  
Происходило… Боже мой!  
То, оправданья подобрав,  
Я говорил себе: я прав!  
То сам себя воображал  
Таким злодеем, что дрожал  
И в зеркало гляделся я…  
Занятье скверное, друзья!  

❂❂❂❂

Примите добрый мой совет,  
Писатели грядущих лет!  
Когда постигнет вас беда,  
Да будет чужд ваш бедный ум  
Судебно-полицейских дум —  
Оставьте дело до суда!  
Нет пользы голову трудить  
Над тем, что будут говорить  
Те, коих дело обвинять,  
Как наше — книги сочинять.  
А если нервы не уснут  
На милом слове «Гласный суд»,  
Подлей побольше рому в чай  
И безмятежно засыпай!..  

❂❂❂❂

3  

❂❂❂❂

Заснул и я, но тяжек сон  
Того, кто горем удручен.  
Во сне я видел, что герой  
Моей поэмы роковой  
С полуобритой головой,  
В одежде арестантских рот  
Вдоль по Владимирке идет.  
А дева, далеко отстав,  
По плечам кудри разметав,  
Бежит за милым, на бегу  
Ныряя по груди в снегу,  
Бежит, и плачет, и поет…  

❂❂❂❂

Дитя фантазии моей,  
Не плачь! До снеговых степей,  
Я знаю, дело не дойдет.  
В твоей судьбе средины нет:  
Или увидишь божий свет,  
Или — преступной признана —  
С позором будешь сожжена!  
Итак, молись, моя краса,  
Чтобы по милости твоей  
Не стали наши небеса  
Еще туманней и темней!  

❂❂❂❂

Потом другой я видел сон,  
И был безмерно горек он:  
Вхожу я в суд — и на скамьях  
Друзей, родных встречает взор,  
Но не участье в их чертах —  
Негодованье и укор!  
Они мне взглядом говорят:  
«С тобой мы незнакомы, брат!»  
-«Что с вами, милые мои?»-  
Тогда невольно я спросил;  
Но только я заговорил,  
Толпа покинула скамьи,  
И вдруг остался я один,  
Как голый пень среди долин,  
Тогда, отчаяньем объят,  
Я разревелся пред судом  
И повинился даже в том,  
В чем вовсе не был виноват!..  

❂❂❂❂

Проснувшись, долго помышлял  
Я о моем жестоком сне,  
Мужаться слово я давал,  
Но страшно становилось мне:  
Ну, как и точно разревусь,  
От убеждений отрекусь?  
Почем я знаю: хватит сил  
Или не хватит — устоять?.  
И начал я припоминать,  
Как развивался я, как жил:  
Родился я в большом дому,  
Напоминающем тюрьму,  
В котором грозный властелин  
Свободно действовал один,  
Держа под страхом всю семью  
И челядь жалкую свою;  
Рассказы няни о чертях  
Вносили в душу тот же страх;  
Потом я в корпус поступил  
И там под тем же страхом жил.  
Случайно начал я писать,  
Тут некий образ посещать  
Меня в часы работы стал.  
С пером, со стклянкою чернил  
Он над душой моей стоял,  
Воображенье леденил,  
У мысли крылья обрывал.  
Но не довольно был он строг,  
И я терпел еще за то,  
Что он подчас мой труд берег  
Или вычеркивал не то.  
И так писал я двадцать лет,  
И вышел я такой поэт,  
Каким я выйти мог… Да, да!  
Грозит последняя беда…  
Пошли вам бог побольше сил!  
Меня же так он сотворил,  
Что мимо будки городской  
Иду с стесненною душой,  
И, право, я не поручусь,  
Что пред судом не разревусь…  

❂❂❂❂

4  

❂❂❂❂

Не так счастливец молодой  
Идет в таинственный покой,  
Где, нетерпения полна,  
Младая ждет его жена,  
С каким я трепетом вступал  
В тот роковой, священный зал,  
Где жизнь, и смерть, и честь людей  
В распоряжении судей.  
Герой — а я теперь герой —  
Быть должен весь перед тобой,  
О публика! во всей красе…  
Итак, любуйся: я плешив,  
Я бледен, нервен, я чуть жив,  
И таковы почти мы все.  
Но ты не думай, что тебя  
Хочу разжалобить: любя  
Свой труд, я вовсе не ропщу,  
Я сожалений не ищу;  
«Коварный рок», «жестокий рок»  
Не больше был ко мне жесток,  
Как и к любому бедняку.  
То правда: рос я не в шелку,  
Под бурей долго я стоял,  
Меня тиранила нужда,  
Гнела любовь, гнела вражда;  
Мне граф мораль читал,  
И цензор слог мой исправлял,  
Но не от этих общих бед  
Я слаб и хрупок как скелет.  
Ты знаешь, я — «любимец муз»,  
А невозможно рассказать,  
Во что обходится союз  
С иною музой; благодать  
Тому, чья муза не бойка:  
Горит он редко и слегка.  
Но горе, ежели она  
Славолюбива и страстна.  
С железной грудью надо быть,  
Чтоб этим ласкам отвечать,  
Объятья эти выносить,  
Кипеть, гореть — и погасать,  
И вновь гореть — и снова стыть.  
Довольно! Разве досказать,  
Удобный случай благо есть,  
Что я, когда начну писать,  
Перестаю и спать, и есть…  

❂❂❂❂

Не то чтоб ощутил я страх,  
Когда уселись на местах  
И судьи и народ честной,  
Интересующийся мной,  
И приготовился читать  
Тот, чье призванье — обвинять;  
Но живо вспомнил я тогда  
Счастливой юности года,  
Когда придешь, бывало, в класс  
И знаешь: сечь начнут сейчас!  

❂❂❂❂

Толпа затихла, начался  
Доклад — и длился два часа…  

❂❂❂❂

Я в деле собственном моем,  
Конечно, не судья; но в том,  
Что обвинитель мой читал,  
Своей статьи я не узнал.  
Так пахарь был бы удивлен,  
Когда бы рожь посеял он,  
А уродилось бы зерно  
Ни рожь, ни греча, ни пшено —  
Ячмень колючий, и притом  
Наполовину с дурманом!  
О прокурор! ты не статью,  
Ты душу вывернул мою!  
Слагая образы мои,  
Я только голосу любви  
И строгой истины внимал,  
А ты так ясно доказал,  
Что я законы нарушал!  

❂❂❂❂

Но где ж не грозен прокурор?.  
Смягченный властию судей,  
Не так был грозен приговор:  
Без поэтических затей,  
Не на утесе вековом,  
Где море пенится кругом  
И бьется жадною волной  
О стены башни крепостной, —  
На гаупвахте городской,  
Под вечным смрадом тютюна,  
Я месяц высидел сполна…  
Там было сыро; по углам  
Белела плесень; по стенам  
Клопы гуляли; в щели рам  
Дул ветер, порошил снежок.  
Сиди-посиживай, дружок!  
Я спать здоров, но сон был плох  
По милости проклятых блох.  
Другая, горшая беда:  
В мой скромный угол иногда  
Являлся гость: дебош ночной  
Свершив, гвардейский офицер,  
Любезный, статный, молодой  
И либеральный выше мер,  
День-два беседовал со мной.  
Уйдет один, другой придет  
И те же басенки плетет…  

❂❂❂❂

Блоха — бессонница — тютюн —  
Усатый офицер-болтун —  
Тютюн — бессонница — блоха —  
Всё это мелочь, чепуха!  
Но веришь ли, читатель мой!  
Так иногда с блохами бой  
Был тошен; смрадом тютюна  
Так жизнь была отравлена,  
Так больно клоп меня кусал  
И так жестоко донимал  
Что день, то новый либерал,  
Что я закаялся писать…  
Бог весть, увидимся ль опять!..  

❂❂❂❂

Эпилог  

❂❂❂❂

Зимой поэт молчал упорно,  
Зимой писать охоты нет,  
Но вот дохнула благотворно  
Весна — не выдержал поэт!  
Вновь пишет он, призванью верен.  
Пиши, но будь благонамерен!  
И не рискуй опять попасть  
На гаупвахту или в часть!  

❂❂❂❂

1866  

❂❂❂❂