В алом платке

Топит золото, топит на две зари  
Полунощное солнце, а за фабричной заставой  
И за топкими кладбищами праздник кровавый  
Отплясывают среди ночи тетерева и глухари.  
На гранитных скамейках набережной дворцовой  
Меж влюбленных и проституток не мой черед  
Встречать золотой и провожать багровый  
Закат над взморьем, за крепостью восход.  
Что мне весны девическое ложе,  
Подснежники и зори, если сделала ты  
Трепетной неопаленности ее дороже  
Осыпающиеся дубовые и кленовые листы?  
Помнишь конец августа и безмглистое, начало  
Глубокого и синего, как сапфир, сентября,  
Когда — надменная — ты во мне увенчала  
В невольнике — твоей любви царя?.  
Целовала, крестила, прощаясь… эх!  
Думала, воля и счастье — грех.  
Сгинула в алом платке в степи,  
С борзыми и гончими не сыщешь след…  
Топи же бледное золото, топи,  
Стели по островам призрачный свет,  
Полярная ночь!  
Только прошлым душу мою не морочь,  
Мышью летучею к впадинам ниш  
Ее ли прилипшую реять взманишь?  

❂❂❂❂

1915  

❂❂❂❂