Мрак. Тьма

Я видел сон, который не совсем был сон.[1] 
Блестящее солнце потухло, и звезды 
темные блуждали по беспредельному пространству, 
без пути, без лучей; и оледенелая земля 
плавала, слепая и черная, в безлунном воздухе. 
Утро пришло и ушло — и опять пришло и не принесло дня; 
люди забыли о своих страстях 
в страхе и отчаянии; и все сердца 
охладели в одной молитве о свете; 
люди жили при огнях, и престолы, 
дворцы венценосных царей, хижины, 
жилища всех населенцев мира истлели вместо маяков; 
города развалились в пепел, 
и люди толпились вкруг домов горящих, 
чтоб еще раз посмотреть друг на друга; 
счастливы были жившие противу волканов, 
сих горных факелов; одна боязненная надежда 
поддерживала мир; леса были зажжены — 
но час за часом они падали и гибли, 
и треща гасли пни — и всё было мрачно. 
Чела людей при отчаянном свете 
имели вид чего-то неземного, 
когда случайно иногда искры на них упадали. 
Иные ложились на землю и закрывали глаза и плакали; 
иные положили бороду на сложенные руки и улыбались; 
а другие толпились туда и сюда, 
и поддерживали в погребальных кострах пламя, 
и с безумным беспокойством 
устремляли очи на печальное небо, 
подобно савану одевшее мертвый мир, и 
потом с проклятьями снова 
обращали их на пыльную землю, 
и скрежетали зубами и выли; 
и птицы кидали пронзительные крики, 
и метались по поверхности земли, 
и били тщетными крылами; 
лютейшие звери сделались смирны и боязливы; 
и змеи, ползая, увивались между толпы, шипели, 
но не уязвляли — их убивали на съеденье люди; 
и война, уснувшая на миг, с новой силой возобновилась; 
пища покупалась кровью, 
и каждый печально и одиноко сидел, 
насыщаясь в темноте; не оставалось любви; 
вся земля имела одну мысль: 
это смерть близкая и бесславная; 
судороги голода завладели утробами, люди умирали, 
и мясо и кости их непогребенные валялись; 
тощие были съедены тощими; 
псы нападали даже на своих хозяев, 
все, кроме одного, и он был верен его трупу 
и отгонял с лаем птиц и зверей и людей голодных, 
пока голод не изнурял или новый труп не привлекал их алчность; 
он сам не искал пищи, но с жалобным и протяжным воем 
и с пронзительным лаем лизал руку, 
не отвечавшую его ласке, — и умер. 
Толпа постепенно редела; 
лишь двое из обширного города 
остались вживе — и это были враги; 
они встретились у пепла алтаря, 
где грудой лежали оскверненные церковные утвари; 
они разгребали и, дрожа, 
подымали хладными сухими руками теплый пепел, 
и слабое дыханье немного продолжалось и произвело 
как бы насмешливый чуть видный огонек; 
тогда они подняли глаза при большем свете 
и увидали друг друга — увидали, и издали вопль и умерли, 
от собственного их безобразия они умерли, не зная, 
на чьем лице голод начертал: враг. 
Мир был пуст, многолюдный и могущий 
сделался громадой безвременной, 
бестравной, безлесной, безлюдной, 
безжизненной, громадой мертвой, 
хаосом, глыбой праха; реки, озера, океан были недвижны, 
и ничего не ворочалось в их молчаливой глубине; 
корабли без пловцов лежали, 
гния, в море, и их мачты падали кусками; 
падая, засыпа? ли на гладкой поверхности; 
скончались волны; легли в гроб приливы, 
луна, царица их, умерла прежде; 
истлели ветры в стоячем воздухе, и облака погибли; 
мрак не имел более нужды 
в их помощи — он был повсеместен.

❂❂❂❂

Год написания: 1830

❂❂❂❂