Посещение

В окне под потолком желтеет липа  
И виден золотой отрезок неба.  
Так тихо, будто вы давно забыты,  
Иль выздоравливаете в больнице,  
Иль умерли, и все давно в порядке.  
Здесь каждая минута протекает  
Тяжелых, полных шестьдесят секунд.  
И сердце словно перестало биться,  
И стены белы, как в монастыре.  
Когда раздался хриплый скрип ключа,  
Сидевший у стола не обернулся,  
А продолжал неистово смотреть  
На золотую липу в небе желтом.  
Вот перед ним какой-то человек.  
Он в волчьей шапке, с черной бородою,  
В руках он держит круглый белый хлеб  
И узкогорлую бутылку с рейнским.  
— Я навестить пришел вас. Может быть,  
Не только навестить… — Молчит, ни слова.  
— Мне все известно. Вы ведь Вильгельм Штуде.  
У вас есть сестры, Марта и Мария,  
И друг у вас Эрнест фон Гогендакель…  
А Джойс Эдит вам не была невестой.  
— Вот чудеса! Газетные известья!  
Кто ж этого не знает? Имена!  
— Ну хорошо. Тогда напомню то,  
Что не было помещено в газетах:  
Что вы Эдит совсем не убивали,  
А взяли на себя вину затем,  
Чтоб не коснулось подозренье друга.  
— Зачем нам заново вести все дело?  
В суде сказалося не мненье судей,  
А чья-то правда правду оттолкнула  
И мне не позволяла говорить.  
Теперь мне все равно, как будто чувства  
Мои исчезли, связки и суставы  
Распалися. Одна осталась жажда  
Да голод маленький. Вот, я читал,  
Что дикари живьем съедают бога.  
Того, кто дорог, тоже можно съесть.  
Вы понимаете? я будто умер,  
И приговор есть только подтвержденье  
Того, что уж случилось. Право, так.  
— Я вам принес хорошего вина.  
Попробуйте и закусите хлебом.  
— О, словно золото! А хлеб какой!  
Я никогда такой не видел корки!  
Вливается божественная кровь!  
Крылатыми становятся все мысли!  
Да это — не вино, не хлеб, а чудо!  
И вас я вспоминаю. Вас видал,  
Еще когда я назывался Вилли.  
Теперь я, может быть, уж Фридрих, Карл,  
Вольфганг иль как-нибудь еще чуднее.  
— Идемте. Дверь открыта. Все готово.  
Вас ждут. Вы сами знаете — вас любят.  
И заново начать возможно жизнь.  
— А Джойс Эдит, бедняжка, не воскреснет.  
— Воскреснет, как и все. Вам неизвестно,  
Что у меня предсмертное письмо  
Ее находится? Улики сняты.  
— Ах так!.. Я разучился уж ходить…  
Я не дойду. Какое солнце! Липы!  

❂❂❂❂

1928  

❂❂❂❂