Dmetrius-Imperator

Убиенный много и восставый,  
Двадцать лет со славой правил я  
Отчею Московскою державой,  
И годины более кровавой  
Не видала русская земля.  

❂❂❂❂

В Угличе, сжимая горсть орешков  
Детской окровавленной рукой,  
Я лежал, а мать, в сенях замешкав,  
Голосила, плача надо мной.  
С перерезанным наотмашь горлом  
Я лежал в могиле десять лет;  
И рука Господняя простерла  
Над Москвой полетье лютых бед.  
Голод был, какого не видали.  
Хлеб пекли из кала и мезги.  
Землю ели. Бабы продавали  
С человечьим мясом пироги.  
Проклиная царство Годунова,  
В городах без хлеба и без крова  
Мерзли у набитых закромов.  
И разъялась земная утроба,  
И на зов стенящих голосов  
Вышел я- — замученный — из гроба.  

❂❂❂❂

По Руси что ветер засвистал,  
Освещал свой путь двойной луною,  
Пасолнцы на небе засвечал.  
Шестернею в полночь над Москвою  
Мчал, бичом по маковкам хлестал.  
Вихрь-витной, гулял я в ратном поле,  
На московском венчанный престоле  
Древним Мономаховым венцом,  
С белой панной — с лебедью — с Мариной  
Я — живой и мертвый, но единый —  
Обручался заклятым кольцом.  

❂❂❂❂

Но Москва дыхнула дыхом злобным —  
Мертвый я лежал на месте Лобном  
В черной маске, с дудкою в руке,  
А вокруг — вблизи и вдалеке —  
Огоньки болотные горели,  
Бубны били, плакали сопели,  
Песни пели бесы на реке…  
Не видала Русь такого сраму!  
А когда свезли меня на яму  
И свалили в смрадную дыру —  
Из могилы тело выходило  
И лежало цело на юру.  
И река от трупа отливала,  
И земля меня не принимала.  
На куски разрезали, сожгли,  
Пепл собрали, пушку зарядили,  
С четырех застав Москвы палили  
На четыре стороны земли.  

❂❂❂❂

Тут тогда меня уж стало много:  
Я пошел из Польши, из Литвы,  
Из Путивля, Астрахани, Пскова,  
Из Оскола, Ливен, из Москвы…  
Понапрасну в обличенье вора  
Царь Василий, не стыдясь позора,  
Детский труп из Углича опять  
Вез в Москву — народу показать,  
Чтобы я на Царском на призоре  
Почивал в Архангельском соборе,  
Да сидела у могилы мать.  

❂❂❂❂

А Марина в Тушино бежала  
И меня живого обнимала,  
И, собрав неслыханную рать,  
Подступал я вновь к Москве со славой…  
А потом лежал в снегу — безглавый —  
В городе Калуге над Окой,  
Умерщвлен татарами и жмудью…  
А Марина с обнаженной грудью,  
Факелы подняв над головой,  
Рыскала над мерзлою рекой  
И, кружась по-над Москвою, в гневе  
Воскрешала новых мертвецов,  
А меня живым несла во чреве…  

❂❂❂❂

И пошли на нас со всех концов,  
И неслись мы парой сизых чаек  
Вдоль по Волге, Каспию — на Яик, —  
Тут и взяли царские стрелки  
Лебеденка с Лебедью в силки.  

❂❂❂❂

Вся Москва собралась, что к обедне,  
Как младенца — шел мне третий год —  
Да казнили казнию последней  
Около Серпуховских ворот.  

❂❂❂❂

Так, смущая Русь судьбою дивной,  
Четверть века — мертвый, неизбывный  
Правил я лихой годиной бед.  
И опять приду — чрез триста лет.  

❂❂❂❂

19 декабря 1917  
Коктебель  

❂❂❂❂