Феодосия

Сей древний град — богоспасаем  
(Ему же имя «Богом дан») —  
В те дни был социальным раем.  
Из дальних черноморских стран  
Солдаты навезли товару  
И бойко продавали тут  
Орехи — сто рублей за пуд,  
Турчанок — пятьдесят за пару —  
На том же рынке, где рабов  
Славянских продавал татарин.  
Наш мир культурой не состарен,  
И торг рабами вечно нов.  
Хмельные от лихой свободы  
В те дни спасались здесь народы:  
Затравленные пароходы  
Врывались в порт, тушили свет,  
Толкались в пристань, швартовались,  
Спускали сходни, разгружались  
И шли захватывать «Совет».  
Мелькали бурки и халаты,  
И пулеметы и штыки,  
Румынские большевики  
И трапезундские солдаты,  
«Семерки», «Тройки», «Румчерод»,  
И «Центрослух», и «Центрофлот»,  
Толпы одесских анархистов,  
И анархистов-коммунистов,  
И анархистов-террористов:  
Специалистов из громил.  
В те дни понятья так смешались,  
Что Господа буржуй молил,  
Чтобы у власти продержались  
Остатки болыпевицких сил.  
В те дни пришел сюда посольством  
Турецкий крейсер, и Совет  
С широким русским хлебосольством  
Дал политический банкет.  
Сменял оратора оратор.  
Красноречивый агитатор  
Приветствовал, как брата брат,  
Турецкий пролетариат,  
И каждый с пафосом трибуна  
Свой тост эффектно заключал:  
— «Итак: да здравствует Коммуна  
И Третий Интернационал!»  
Оратор клал на стол окурок…  
Тогда вставал почтенный турок —  
В мундире, в феске, в орденах —  
И отвечал в таких словах:  
— «Я вижу… слышу… помнить стану…  
И обо всем, что видел, — сам  
С отменным чувством передам  
Его Величеству — Султану».  

❂❂❂❂

24 августа 1919  
Коктебель  

❂❂❂❂