Ночь перед бессмертием

Умер парень где-то  
на земле Яванской  
В душный и дождливый  
зимний день январский,  
Умер, не покаявшись,  
не сказав ни звука,  
У стены тюремной  
из старого бамбука.  
Умер с ясным взглядом,  
умер с сердцем чистым,  
Умер, как положено  
это коммунистам.  
А в тюремной камере  
в ночь перед расстрелом  
Он увидел землю  
в оперенье белом;  
Белые, как хлопок,  
елей вереницы;  
Серые, как порох,  
от страданья лица.  
Он увидел Горки —  
русское селенье,  
Где в январский снежный  
день скончался Ленин.  
Парень видел это  
сердцем, а не глазом,  
Потому что снега  
не встречал ни разу,  
Никогда не видел,  
как качались ели,  
Но он знал, что люди  
там над гробом пели.  
Он не знал по-русски,  
по-явански знал он:  
Род людской воспрянет  
с Интернационалом.  
Ленин был всю ночь с ним;  
он не знал по-нашему,  
По-явански Ленина  
он всю ночь расспрашивал.  
И когда товарищ  
Ленин, все ответив,  
Из тюремной камеры  
вышел на рассвете,  
В кандалах поднявшись  
с пола на колени,  
На стене он кровью  
нацарапал: «Ленин».  
Это было зимним  
утром, на рассвете,  
В камере на Яве  
в ночь перед бессмертьем.  
Потому бессмертьем,  
что бессмертье это  
Есть не только в буквах,  
видных всему свету,  
У стены Кремлевской  
перед нами прямо  
Врезанных навеки  
там в гранит и мрамор,  
Но и в этих буквах,  
после утра пыток  
На стене бамбуковой  
завтра же замытых.  

❂❂❂❂

1949  

❂❂❂❂