Ольбровн и Русла

На дальных берегах чужбины  
Он девять месяцев разил  
Иноплеменные дружины  
И их зеленые равнины  
Невинной кровию багрил.  
Непостоянство бурной влаги,  
Пучины грозные морей,  
Ни блеск сверкающих мечей  
Не охлаждали в нем отваги.  
Владыки чуждые пиры  
В нагорных замках нам давали,  
Несли с покорностью дары,  
Свои услуги предлагали  
И, трепеща постыдных уз.  
Постыдной данью покупали  
И дружбу нашу и союз.  
Успехами надменный сими  
И славы жаждущий Иснель  
С друзьями храбрыми своими,  
Прибрежных к трепету земель,  
Приготовлялся к битвам новым…  
Однажды пред костром дубовым,  
На почерневшем сидя пне,  
Вечерних сумраков порою,  
Задумчиво склонясь главою:  
«О царь певцов! — сказал он мне, —  
Почто столь долгое молчанье?  
Почто, почто в очарованье  
Ты не приводишь, скальд младой,  
Души тоскующего друга  
И в повести своей живой  
Преданий древности седой  
Нам не расскажешь в час досуга?  
Отчизны милая страна  
Ольбровна именем полна,  
Но кто он был — Иснель не знает…»  
— «Под камнем сим, — был мой ответ, —  
Сей храбрый витязь почивает  
С подругой нежной юных лет!  
Дубравы Скании дремучи  
Гремели дел его молвой:  
Вскипев отважною душой,  
Пятнадцать раз Ольбровн могучий  
Медведей лютых низлагал  
Своею сильною рукою  
И их свирепство укрощал  
Перед трепещущей толпою.  
Пятнадцать раз его стрела  
Паренье дерзкого орла  
Внезапно с жизнью пресекала  
И от туманных облаков  
При кликах радостных стрелков  
На дол зеленый повергала.  
Но в те лета, когда любовь  
Кипящую волнует кровь,  
Когда всё дышит негой сладкой,  
Как роза пышная весной,  
И сердце юное украдкой  
Подруги ищет молодой, —  
Один Ольбровн не ведал страсти,  
Лишь он был долго чужд цепей,  
Не знал любви волшебной власти,  
Не ведал прелести очей…  
Однажды с Руслою прекрасной  
Он встретился в лесной глуши;  
Взглянул — и огнь любови страстной  
Свободу заменил души…  
С тех пор он каждый день с зарею  
Из мрачной глубины лесов,  
При громком лае серых псов,  
Перед красавицей младою,  
Чтоб приобресть ее любовь,  
Являлся с дикою козою  
Или со шкурами волков.  
»Суров и горделив доныне, —  
Так наконец он ей сказал, —  
Дни одинокие в пустыне,  
Как сирота, я провождал.  
Любви томления приятны,  
И нега чувств души младой  
Ольбровну были непонятны…  
О Русла, друг прекрасный мой,  
Очей прелестных пылкий пламень  
Ты в душу мне перелила,  
Ты в сердце претворила камень,  
Ты мне почувствовать дала,  
Ты воскресила мою младость…\»  

❂❂❂❂

1822  

❂❂❂❂