Унылая кругом простерлась тишина,  
Восходит медленно на небеса луна,  
Трепещущий свой свет на рощи изливает  
И с горестным лицом несчастных призывает  
К местам, где мертвым сном природа вечно спит,  
Где плакать и вздыхать ничто не воспретит.  

❂❂❂❂

О кроткая луна! о божество ночное!  
Пролей свой свет туда, где смерть хранит в покое  
Тот прах, что я иду слезами омочить;  
Спеши, луна, спеши сей прах ты осветить!  
Ты внемлешь мне, я зрю предмет моих желаний,  
Свидетельницей будь ты всех моих стенаний:  
Зрю царство смерти я и зрю ее предел,  
Зрю кости, черепы, поля покрыты тел,  
И как над трупами смеется червь презренный, —  
Вот нашей гордости конец определенный.  

❂❂❂❂

О! ты, который всё разишь на свете сем,  
Последнего раба становишь в ряд с царем,  
Что добродетели и злобу истребляешь,  
Что мудрость не щадишь, любви огнь потушаешь, —  
Ужасный, мрачный гроб! увы! сколь часто ты  
Блаженства нашего ниспровергал цветы,  
Сколь часто разрывал ты те незримы узы,  
Те нежные сердец чувствительных союзы;  
Ты в лютости своей и ныне пожрал вновь  
И дружбу верную, и страстную любовь!  
Тебя объемлю я, целую прах любезный,  
На хладный мрамор твой ручей катится слезный…  
Увы! свершилось всё — и смертной той уж нет,  
Которая мне в рай преобращала свет.  

❂❂❂❂

Покойся, милая! спи в гробе сем, Аннетта,  
Уж более тебя не тронут бури света;  
Удары счастия, что в жизни нас разят,  
Покоя твоего уже не возмутят.  
А я, с пленяющим навек расставшись взглядом,  
Я медленным томлюсь и неисцельным ядом.  
Как можно предузнать враждебный смертный рок}  
Я мыслил провести в покое жизни ток  
И, с юности моей развратам неподвластен,  
Со склонностью своей не думал быть несчастен.  
Когда я выступил на сей превратный свет,  
Я счастью льстивому не кинулся вослед  
И, не прельщаяся ни славой, ни тщетою,  
Пленялся истиной и сердца красотою.  
Я зрел, каков сей мир, я видел счастья луч,  
Сокрытый в глубине неизмеримых туч.  

❂❂❂❂

О, свет! ужасных бедств, ужасных мук содетель!  
Где мзда с пороками равняет добродетель,  
Где гордость, до небес касаяся главой,  
Невинность робкую теснит своей ногой,  
Где роскошь в облаках блестящий взор скрывает  
И пропасти стопой железной попирает.  
Вращаяся в тебе, я видел подлу лесть,  
Хотящу вкрасться в грудь, чтоб больше ран нанесть.  
Я зрел в тебе людей коварных, злых, надменных,  
Бесстыдностью своей в злодействах ободренных,  
Которых казнь небес ни совесть не страшит,  
Которых бог — корысть, а подлость — твердый щит!  
Я зависть зрел всегда носящую железы;  
Успехи из нее мои исторгли слезы;  
Невинного меня искала погубить:  
Кто добродетелен, не может счастлив быть.  
Когда, зря бездны вкруг, в обманах, во смятенье,  
Я в дружбе кинулся найти успокоенье,  
Святое дружество! О нежный дар небес!  
Коликих мне и ты виною было слез!  
Те, кои дружбу мне и верность обещали,  
Увы! друзья мои! друзья враги мне стали.  
Я злобу презирал, и сам ей жертвой был;  
Но тем опасней враг, чем больше он нам мил!  

❂❂❂❂

О, небо! сколько змей, рожденных мрачным адом,  
За всю мою любовь платили злейшим ядом  
И, злость невинностью умея прикрывать,  
Могли и тут губить, где б должно подкреплять.  
Тогда, познав обман, познавши заблужденье,  
Я вдруг из бурей сих прешел в уединенье,  
Прешел — и заключил лишь самого себя,  
Далече от людей найти покой мнил я.  

❂❂❂❂

Опасны страсти нам, но тишина страшнее;  
Увы, бесчувственность всего на свете злее!  
Прельщенный новою блестящею мечтой,  
В замену счастия найти я мнил покой;  
Увы! здесь нет тебя, и ищут бесполезно.  
Я думал мир вкушать, но что же мир сей был!..  
Вдруг свет мне сделался печален, пуст, уныл,  
Всё стало тягостно, мучительно, превратно,  
Я жизнь, несносну жизнь хотел прервать стократно;  
Тогда, в престрашной сей мне в мире пустоты,  
Аннетта! божество! мне тут явилась ты,  
Подруга верная, имея нежны взгляды,  
Пришла несчастному подать лучи отрады.  
Увы, узрев тебя, узрел мгновенно я,  
Что счастье и покой во взорах у тебя.  
Во взорах сих — небес блеск, рай изображался;  
Мне мрачен солнца свет пред молньей их казался.  
С сих только пор лишь стал я жизнь мою ценить,  
Аннетта, чрез тебя привык ее любить.  
Ах! льзя ли не любить тогда мне жизни было,  
Когда ты новую мне душу в грудь вложила,  
Когда сказала мне с улыбкой на устах  
И с нежным, пламенным румянцем на щеках:  
«Люби меня, как я люблю тебя сердечно,  
Чрез страсть взаимную счастливы будем вечно».  
Увы! в полночный сей унылый тихий час  
Мне мнится, что еще сей твой я слышу глас.  
О друг души моей! когда то справедливо,  
Что сердце чувствовать по смерти станет живо  
Всё то, что чувствует во время жизни сей,  
То знай, что вечность лишь предел любви моей.  

❂❂❂❂

1805  

❂❂❂❂