Поэма беспоэмия

А если я себе позволю, 
Дав ямбу пламенному волю, 
Тряхнуть прекрасной стариной 
И, вдохновляемый весной, 
Спою поэму на отличье, 
В которой будет пенье птичье, 
Призывотрели соловьев 
И воды рек, и сень лесов, 
И голубые лимузины, 
И эксцентричные кузины, 
И остро-пряный ассонанс, 
И элегантный Гюисманс, 
И современные-грезэрки, 
Заполнившие этажерки 
Томами сладостных поэз, 
Блестящими, как полонез, 
И просто девственные дамы, 
Себе построившие храмы 
В сердцах совсем чужих мужей, 
Забывшие своих детей, 
Своих супругов — из-за скуки; 
И тут же Скрябинские звуки, — 
Поэма, полная огня, — 
И жалопчелье златодня, 
И сумасшествие Берлина, 
И мудрость английского сплина, 
И соком блещущий гранат, 
Эолпиано Боронат 
И с ней снегурочность Липковской, 
И Брюсов, «президент московский», 
И ядовитый Сологуб 
С томящим нервы соло губ, 
Воспевших жуткую Ортруду, 
И графоманы, отовсюду 
В журналы шлющие стихи, 
В которых злющие грехи, 
И некий гувернер недетский 
Адам Акмеич Городецкий, 
Известный апломбист «Речи», 
Бездарь во всем, что ни строчи, 
И тут же публикой облапен, 
Великий «грубиян» Шаляпин 
И конкурент всех соловьев 
И Собинова — сам Смирнов, 
И парень этакий-таковский 
Смышленый малый Маяковский, 
Сумевший кофтой (цвет танго!) 
Наделать бум из ничего. 
И лев журналов, шик для Пензы, 
Работник честный Митя Цензор, 
Кумир модисток и портних, 
Блудливый взор, блудливый стих… 
………….. . 
………….. . 
………….. . 
………….. . 
И свита баб Иллиодора, 
Сплошной нелепицы и вздора, 
И, наконец, само Танго — 
«Бери ее! бери ero!..» 
Мой пылкий ямб достиг галопа 
И скачет, точно антилопа, 
Но я боюсь его загнать: 
Вдруг пригодится мне, как знать! 
Уж лучше я его взнуздаю 
И дам погарцовать по маю: 
Иди, пленяй собой луга… 
А там — ударим на врага!

❂❂❂❂

1915. Май 
Эст-Тойла

❂❂❂❂