Волнистый сон лунящегося моря,  
Мистическое око плоской камбалы,  
Плывет луна, загадочно дозоря  
Зеленовато-бледный лик сомнамбулы.  
У старых шхун целует дно медуза,  
Качель волны баюкает кораблики,  
Ко мне во фьорд везет на бриге Муза  
Прозрачно-перламутровые яблоки.  
В лиловой влаге якорь тонет… Скрип.  
В испуге колыхнулась пара раковин,  
Метнулись и застыли стаи рыб,  
Овин полей зовет и манит в мрак овин.  
Вот сталью лязгнул бриг о холод скал,  
И на уступ спустилась Муза облаком.  
Фиорд вскипел, сердито заплескал  
И вдруг замолк, смиренным строгим обликом.  
Она была стройна и высока,  
Как северянка, бледная и русая,  
Заткала взор лучистая тоска,  
Прильнув к груди опаловою бусою.  
Нет, в Музе нет античной красоты,  
Но как глаза прекрасны и приветливы!  
В ее словах — намеки и мечты,  
Ее движенья девственно кокетливы.  
Она коснулась ласково чела  
Устами чуть холодными и строгими  
И яблоки мне сыпать начала,  
Вдохновлена созвездьями высокими.  
К лицу прижав лицо, вся — шорох струй,  
Запела мне полярную балладу…  
О Муза, Муза, чаще мне даруй  
Свою неуловимую руладу.  
И яблоко за яблоком к устам,  
К моим устам любовно подносила.  
По всем полям, по скалам и кустам  
Задвигалась непознанная сила.  
Везде заколыхались голоса,  
И скоре в мощный гимн они окрепли:  
Запело все — и море, и леса,  
И даже угольки в костровом пепле.  
А утром встал, под вдохновенья гром,  
Певец снегов с обманчивой постели,  
Запечатлев внимательным пером  
Виденья грез в изысканной пастели.  

❂❂❂❂

Октябрь 1909  

❂❂❂❂