Развалины

То был зловещий сон: по дебрям и лесам,  
Казалось, я блуждал, не находя дороги;  
Ползли над головой, нахмуренны и строги,  
Гряды свинцовых туч по бледным небесам;  
И ветер завывал, гуляя на просторе,  
И ворон, каркая, кружился надо мной;  
И нелюдимый бор, как сумрачное море,  
Таинственно гудел в пустыне вековой…  
И вот, когда я шел кустарником дремучим,  
Во мраке увидал я груды кирпичей;  
Покрыты были мхом расщелины камней,  
И плиты поросли репейником колючим.  
По шатким ступеням спустился я к реке,  
Где арки от мостов и темные громады  
Низверженных бойниц чернели вдалеке.  
Клубящийся туман окутал анфилады  
Разрушенных дворцов и волны, и леса;  
И палевой зари желтела полоса  
Меж дремлющих столбов гранитной колоннады;  
И расстилал залив безжизненную даль,  
Едва мерцавшую, как матовая сталь.  
То правда или нет, но мнилось, что когда-то  
Бродил я много раз по этим берегам:  
И сердце дрогнуло, предчувствием объято…  
О нет, не может быть, не верю я очам!  
В столице молодой все пышно и богато,  
Там – жизнь и суета, а здесь лишь дикий бор,  
Венчая мертвый прах покинутых развалин,  
Уходит без конца в неведомый простор;  
И шум его ветвей, торжественно печален,  
Доносится ко мне, как грозный приговор:  
«Тебя я победил, отверженное племя!  
Довольно вам грозить железом и огнем,  
Бессильные рабы! Мое настало время,  
И снова мой намет раскинул я кругом.  
Мои кудрявые зеленые дружины  
Я приступом повел с полунощных пустынь  
На величавый ряд незыблемых твердынь,  
И вот в пыли лежат их жалкие руины!..»  
Но шепоту дерев я криком отвечал:  
«О нет, неистребим наш светлый идеал!  
Надеяться и ждать, любить и ненавидеть,  
И кровью истекать в мучительной борьбе,  
Чтоб здание веков в развалинах увидеть,  
О нет, могучий лес, не верю я тебе!  
И смело проложу я путь к желанной цели!..»  
А сосны мрачные по-прежнему шумели  
И мне насмешливо кивали головой,  
И я бежать хотел с безумною тоской,  
Но лес меня хватал колючими ветвями,  
Как будто длинными костлявыми руками;  
И рвался я вперед и, ужасом объят,  
Проснулся наконец… С каким порывом жадным  
Я бросился к окну, как был я детски рад,  
Как стало для меня все милым и отрадным:  
И утра бледного сырая полутьма,  
И вечный гул толпы на улице широкой,  
Свистков протяжный вой на фабрике далекой,  
И тяжкий гром колес, и мокрые дома.  
Пусть небо надо мной безжизненно и мутно…  
Я тех, кого вчера презрением клеймил,  
Из глубины души теперь благословил!  
О, как поближе к ним казалось мне уютно,  
Как просто и тепло я вновь их полюбил!  

❂❂❂❂

Август 1884  

❂❂❂❂