Приданое

В тростниках просохли кочки,  
Зацвели каштаны в Тусе,  
Плачет розовая дочка  
Благородного Фердуси:  
«Больше куклы мне не снятся,  
Женихи густой толпою  
У дверей моих теснятся,  
Как бараны к водопою.  
Вы, надеюсь, мне дадите  
Одного назвать желанным.  
Уважаемый родитель!  
Как дела с моим приданым?»  

❂❂❂❂

Отвечает пылкой дочке  
Добродетельный Фердуси:  
«На деревьях взбухли почки.  
В облаках курлычут гуси.  
В вашем сердце полной чашей  
Ходит паводок весенний,  
Но, увы: к несчастью, ваши  
Справедливы опасенья.  
В нашей бочке — мерка риса,  
Да и то еще едва ли.  
Мы куда бедней, чем крыса,  
Что живет у нас в подвале.  
Но уймите, дочь, досаду,  
Не горюйте слишком рано:  
Завтра утром я засяду  
За сказания Ирана,  
За богов и за героев,  
За сраженья и победы  
И, старания утроив,  
Их окончу до обеда,  
Чтобы вился стих чудесный  
Легким золотом по черни,  
Чтобы шах прекрасной песней  
Насладился в час вечерний.  
Шах прочтет и караваном  
Круглых войлочных верблюдов  
Нам пришлет цветные ткани  
И серебряные блюда,  
Шелк и бисерные нити,  
И мускат с имбирем пряным,  
И тогда, кого хотите,  
Назовете вы желанным».  

❂❂❂❂

В тростниках размокли кочки,  
Отцвели каштаны в Тусе,  
И опять стучится дочка  
К благодушному Фердуси:  
«Третий месяц вы не спите  
За своим занятьем странным.  
Уважаемый родитель!  
Как дела с моим приданым?  
Поглядевши, как пылает  
Огонек у вас ночами,  
Все соседи пожимают  
Угловатыми плечами».  

❂❂❂❂

Отвечает пылкой дочке  
Рассудительный Фердуси:  
«На деревьях мерзнут почки,  
В облаках умолкли гуси,  
Труд — глубокая криница,  
Зачерпнул я влаги мало,  
И алмазов на страницах  
Лишь немного заблистало.  
Не волнуйтесь, подождите,  
Год я буду неустанным,  
И тогда, кого хотите,  
Назовете вы желанным».  

❂❂❂❂

Через год просохли кочки,  
Зацвели каштаны в Тусе,  
И опять стучится дочка  
К терпеливому Фердуси:  
«Где же бисерные нити  
И мускат с имбирем пряным?  
Уважаемый родитель!  
Как дела с моим приданым?  
Женихов толпа устала  
Ожиданием томиться.  
Иль опять алмазов мало  
Заблистало на страницах?»  

❂❂❂❂

Отвечает гневной дочке  
Опечаленный Фердуси:  
«Поглядите в эти строчки,  
Я за труд взялся не труся,  
Но должны еще чудесней  
Быть завязки приключений,  
Чтобы шах прекрасной песней  
Насладился в час вечерний.  
Не волнуйтесь, подождите,  
Разве каплет над Ираном?  
Будет день, кого хотите,  
Назовете вы желанным».  
Баня старая закрылась,  
И открылся новый рынок.  
На макушке засветилась  
Тюбетейка из сединок.  
Чуть ползет перо поэта  
И поскрипывает тише.  
Чередой проходят лета,  
Дочка ждет, Фердуси пишет.  

❂❂❂❂

В тростниках размокли кочки,  
Отцвели каштаны в Тусе.  
Вновь стучится злая дочка  
К одряхлелому Фердуси:  
«Жизнь прошла, а вы сидите  
Над писаньем окаянным.  
Уважаемый родитель!  
Как дела с моим приданым?  
Вы, как заяц, поседели,  
Стали злым и желтоносым,  
Вы над песней просидели  
Двадцать зим и двадцать весен.  
Двадцать раз любили гуси,  
Двадцать раз взбухали почки.  
Вы оставили, Фердуси,  
В старых девах вашу дочку».  
«Будут груши, будут фиги,  
И халаты, и рубахи.  
Я вчера окончил книгу  
И с купцом отправил к шаху.  
Холм песчаный не остынет  
За дорожным поворотом —  
Тридцать странников пустыни  
Подойдут к моим воротам».  

❂❂❂❂

Посреди придворных близких  
Шах сидел в своем серале.  
С ним лежали одалиски,  
И скопцы ему играли.  
Шах глядел, как пляшут триста  
Юных дев, и бровью двигал.  
Переписанную чисто  
Звездочет приносит книгу:  
«Шаху прислан дар поэтом,  
Стихотворцем поседелым…»  
Шах сказал: «Но разве это —  
Государственное дело?  
Я пришел к моим невестам,  
Я сижу в моем гареме.  
Тут читать совсем не место  
И писать совсем не время.  
Я потом прочту записки,  
Небольшая в том утрата».  
Улыбнулись одалиски,  
Захихикали кастраты.  

❂❂❂❂

В тростниках просохли кочки,  
Зацвели каштаны в Тусе.  
Кличет сгорбленную дочку  
Добродетельный Фердуси:  
«Сослужите службу ныне  
Старику, что видит худо:  
Не идут ли по долине  
Тридцать войлочных верблюдов?»  

❂❂❂❂

«Не бегут к дороге дети,  
Колокольцы не бренчали,  
В поле только легкий ветер  
Разметает прах песчаный».  

❂❂❂❂

На деревьях мерзнут почки,  
В облаках умолкли гуси,  
И опять взывает к дочке  
Опечаленный Фердуси:  
«Я сквозь бельма, старец древний,  
Вижу мир, как рыба в тине.  
Не стоят ли у деревни  
Тридцать странников пустыни?»  

❂❂❂❂

«Не бегут к дороге дети,  
Колокольцы не бренчали.  
В поле только легкий ветер  
Разметает прах песчаный».  

❂❂❂❂

Вот посол, пестро одетый,  
Все дворы обходит в Тусе:  
«Где живет звезда поэтов —  
Ослепительный Фердуси?  
Вьется стих его чудесный  
Легким золотом по черни,  
Падишах прекрасной песней  
Насладился в час вечерний.  
Шах в дворце своем — и ныне  
Он прислал певцу оттуда  
Тридцать странников пустыни,  
Тридцать войлочных верблюдов,  
Ткани солнечного цвета,  
Полосатые бурнусы…  
Где живет звезда поэтов —  
Ослепительный Фердуси?»  

❂❂❂❂

Стон верблюдов горбоносых  
У ворот восточных где-то,  
А из западных выносят  
Тело старого поэта.  
Бормоча и приседая,  
Как рассохшаяся бочка,  
Караван встречать — седая —  
На крыльцо выходит дочка:  
«Ах, медлительные люди!  
Вы немножко опоздали.  
Мой отец носить не будет  
Ни халатов, ни сандалий.  
Если шитые иголкой  
Платья нашивал он прежде,  
То теперь он носит только  
Деревянные одежды.  
Если раньше в жажде горькой  
Из ручья черпал рукою,  
То теперь он любит только  
Воду вечного покоя.  
Мой жених крылами чертит  
Страшный след на поле бранном.  
Джинна близкой-близкой смерти  
Я зову моим желанным.  
Он просить за мной не будет  
Ни халатов, ни сандалий…  
Ах, медлительные люди!  
Вы немножко опоздали».  

❂❂❂❂

Встал над Тусом вечер синий,  
И гуськом идут оттуда  
Тридцать странников пустыни,  
Тридцать войлочных верблюдов.  

❂❂❂❂

1935  

❂❂❂❂