Пучкова, исполнять приятелей желанье,  
Давно ты ведаешь, что я всегда готов;  
И с берегов Кубры пишу тебе посланье;  
Но что представлю в нем? Нет мыслей, ни стихов  
Мне, спутнику дождя, с починенной коляской  
Мысль к мысли подвести, угладить рифмы тряско  
Там горы, там песок, а там в болоте вязко,  
И недосуг ловить замысловатых слов.  

❂❂❂❂

Разумной, городской и барышне любезной,  
С которой Музы все и Аполлон знаком,  
Осмелюсь ли послать нескладной стих, железной  
И незатейливым начертанный пером?  
Пусть солнце опишу, как яркими лучами,  
С быстротекущими сливался волнами,  
И в капле даже вод  
Являет сонм красот;  
Иль огнь Всевышнего, крылатой гром чудесной,  
Который, с высоты спускаясь ближе к нам,  
Воюет жестоко средь области древесной,  
И звук удару вслед катится по листам;  
Иль ароматными цветами испещренный  
При шуме ручейка приятнейший лужок,  
Где в час уединенный  
Поет любовь и грусть унылый пастушок.  

❂❂❂❂

Ты в сонме лир, забав искусственных на лоне  
Уже читала то в Делилле и Томсоне_!  
Тебе отчета я о солнце не даю;  
Что живо чувствую, то просто и пою.  
Хотя бы невзначай случилося на диво,  
Что прелесть естества изображу счастливо;  
Но сельский может ли понравиться Омир,  
И забавлять стихом большой в столице мир?.  
Умеет ли придать румяный цвет он иве; {18}  
Былинке повелеть весь день плясать на ниве;  
Заставит ли хоть раз могущего вола,  
По жердям прыгая, опередить козла?  

Фортуне жертвуя, все жители в столицах  
Пируют иногда Фантазии в границах.  
Среди волнения и радостных сует  
Чужого праздника большой не любит свет;  
Нередко судит он, забыв Поэтов славу,  
Не по словесности, бостона по уставу;  
Тех думает хвалить и кстати приласкать,  
Кому удастся раз с вельможей пошептать.  
Большею частию в столицах лицемерят;  
Немногие у вас и Журналистам верят.  

❂❂❂❂

Заботясь семь недель исполнить твой приказ,  
О странствиях теперь пускаюся в рассказ.  
Знай, в Пошехонские пределы я помчался,  
И, к сожалению, с Поэтом {19} не встречался,  
Который, Талии любя прелестный дом,  
Представил Какаду искусно и с умом.  

❂❂❂❂

Не попадался мне родня и мой приятель, {20}  
Расину счастливый в Эсфири подражатель;  
Но видел дедушкин в моем поместье кедр, {21}  
Который посадить для внука сам трудился,  
Когда он с Минихом от Турков возвратился.  
Давно садитель спит в объятьях земных недр;  
А древо ветвями по воздуху играет,  
И в честь ему плодом потомство награждает!  

❂❂❂❂

Я Нила Русского по красным берегам  
В село Темирино {22} на чернозем стремился;  
И с Ярославлем лишь и Костромой простился,  
У праха Минина на ярмарке явился.  
Торговли внутренней там создан пышный храм,  
Над коим зодчества искусный дух трудился.  

❂❂❂❂

Не может с кораблем сравниться малой чёлн!  
Изобразителю Кубры смиренных волн  
Пристойно ли, скажи, петь Волгу величаву_?  
Питомцы сей реки ея вещали славу;  
Но Музе здесь моей, Симбирских гостье стран,  
Другой полет сужден и дар скуднее дан;  
Ей можно объявить, заботою объятой,  
Что на Суре она увидела богатой  
Отличных стерлядей в одежде золотой.  
Когда ж тебе читать поход не скучно мой;  
Вообрази, где был воспитанник Парнасса:  
Пешечком улицы обмерял Арзамаса;  
Там общество гусей он видел у реки;  
Но жаль, что не нашлось меж них бойца прямого!  
Обыкновенные, как и везде, гуськи;  
Такие именно, как в басенке Крылова. {24}  
Ну право, не смотря на множество похвал,  
Я таковых гуськов и при Неве встречал.  

Свидание с родным и другом мне отрада  
Среди престольного Владимирова града.  
Там Клязьма, славная по древности река,  
С которой в Волгу пасть сливается Ока;  
Там удивленные пришельца видят взоры  
Пространные поля, ручьи, долины, горы;  
Там пахарь за сохой с веселием идет,  
И плена от Орды к себе уже не ждет,  
Там златоверхий Кремль луч солнца отражает  
И домы на холмах покатых озаряет.  
От Киева прияв владычества венец,  
Сей град величеством Москве был образец.  

❂❂❂❂

Кто веры воспитал в душе святые чувства,  
Тот средь Владимира зрел торжество искусства;  
Какая в лицах жизнь, какая в красках тень!  
Там старец с юношей, с младенцам мать, там дева,  
Все, духом возмужав парения Царева,  
Текут к святым водам, в отрадный сердцу день;  
Разнообразия владычествует тень.  
Своею прелестью все виды восхищают;  
Одежда с наготой равно красой сияют,  
И Живописец сам — благодаренья в дань —  
Как древний Славянин, возносит к небу длань.  
Род поздний будет здесь благоговеть, дивиться;  
Артисты и певцы у Тончия учиться.  

❂❂❂❂

К Кубре ли обращусь: предметы вижу там,  
Приятные моим от юности очам.  
Природной прелестью хотя обогащении,  
Очарования мне кажутся лишенны:  
Пусть прежнею они сияют красотой;  
Нет Муз присутствия, — волшебной жизни той,  
Лиющей радости, когда я был моложе,  
Когда здесь были те, кто мне всего дороже_.  
Напрасно жду Харит, скитаясь по горе,  
Взываю к холмику, взываю я к Кубре:  
Кубра безмолвствует и мне не отвечает;  
Поэта своего огнем не наделяет!  
К березкам я моим, прекраснейшим древам,  
Вещаю: «Вы забав свидетелями были;  
Не прекословили вы юности играм,  
И тень прохладную средь летних дней дарили;  
Но скоро может час приближаться, настать,  
Что будете мой холм могильный осенять!»  

Боясь перед тобой, щеголеватым светом  
Сентиментальности открыть себя Поэтом,  
Угрюмой старости я оставляю тон:  
Надежда и любовь да будут мой закон!  
Я умозрения плод горький отвергаю;  
Приятным случаем письмо к тебе кончаю:  
Поэту-старику на берегу Кубры  
Со дружбой искренность несли свои дары;  
И снова светскости свиданье посвятили:  
Играли в вист, бостон и вальсов не забыли.  

❂❂❂❂

1821  

❂❂❂❂

❂❂❂❂

❂❂❂❂

❂❂❂❂