Я вздрогнул: ночь? рассвет?. Нет, это зимний день  
Сочился в комнату — лишь треть дневного света.  
Казалось: каждый луч обрублен, точно пень,  
И в панцирь ледников вползает вновь планета.  

❂❂❂❂

Заброшенное вглубь чудовищных пространств,  
Озябшим стебельком дрожало молча тело,  
И солнце чахлое, как погруженный в транс  
Сновидец адских бурь, бесчувственно желтело.  

❂❂❂❂

Сливалась с ночью ночь, и трезвый календарь  
Мне говорил, что так мильоны лет продлится,  
И зренье странное, неведомое встарь,  
Я направлял вокруг, на зданья, вещи, лица.  

❂❂❂❂

Не лица — ~муть~ толклась, как доктора Моро  
Созданья жуткие в сцепленьях нетопырьих,  
И тлел на дне зрачков, колюче и хитро,  
Рассудок крошечный — единый поводырь их.  

❂❂❂❂

И, силясь охранить последний проблеск «я»,  
Заплакала над ним душа, как над младенцем,  
Припомнив, как он рос… уют и свет жилья…  
Возню ребеночка и топотню по сенцам.  

❂❂❂❂

Сквозил, как решето, всей жизни утлый кров  
Структурой черепа… Ах, бедный, бедный Йорик!..  
Да! видеть мир вот так — был первый из даров  
На избранном пути: печален, трезв и горек.  

❂❂❂❂

1935  

❂❂❂❂