Грибоедов

Бряцающий напев железных строф Корана  
Он слышал над собой сквозь топот тысяч ног…  
Толпа влачила труп по рынкам Тегерана,  
И щебень мостовых лицо язвил и жёг.  

❂❂❂❂

Трещало полотно, сукно рвалось и мокло,  
Влачилось хлопьями, тащилось бахромой…  
Давно уж по глазам очков разбитых стекла  
Скользнули, полоснув сознанье вечной тьмой.  

❂❂❂❂

— Алла! О, энталь-хакк! — раскатами гремели  
Хвалы, глумленье, вой — Алла! Алла! Алла!..  
… Он брошенный лежал во рву у цитадели,  
Он слушал тихий свист вороньего крыла.  

❂❂❂❂

О, если б этот звук, воззвав к последним силам,  
Равнину снежную напомнил бы ему,  
Усадьбу, старый дом, беседу с другом милым  
И парка белого мохнатую кайму.  

❂❂❂❂

Но если шелест крыл, щемящей каплей яда  
Сознанье отравив, напомнил о другом:  
Крик воронья на льду, гранит Петрова града,  
В морозном воздухе — салютов праздный гром, —  

❂❂❂❂

Быть может, в этот час он понял — слишком поздно  
Что семя гибели он сам в себе растил,  
Что сам он принял рок империи морозной:  
Настиг его он здесь, но там — поработил:  

❂❂❂❂

Его, избранника надежды и свободы,  
Чей пламень рос и креп над всероссийским сном,  
Его, зажжённого самой Душой Народа,  
Как горькая свеча на клиросе земном.  

❂❂❂❂

Смерть утолила всё. За раной гаснет рана,  
Чуть грезятся ещё снега родных равнин…  
Закат воспламенил мечети Тегерана  
И в вышине запел о Боге муэдзин.  

❂❂❂❂

1936  

❂❂❂❂