Приазовье

На полустанке я вышел. Чугун отдыхал  
В крупных шарах маслянистого пара. Он был  
Царь ассирийский в клубящихся гроздьях кудрей.  
Степь отворилась, и в степь, как воронкой ветров,  
Душу втянуло мою. И уже за спиной  
Не было мазанок; лунные башни вокруг  
Зыблились и утверждались до края земли,  
Ночь разворачивала из проема в проем  
Твердое, плотно укатанное полотно.  
Юность моя отошла от меня, и мешок  
Сгорбил мне плечи. Ремни развязал я, и хлеб  
Солью посыпал, и степь накормил, а седьмой  
Долей насытил свою терпеливую плоть.  
Спал я, пока в изголовье моем остывал  
Пепел царей и рабов и стояла в ногах  
Полная чаша свинцовой азовской слезы.  
Снилось мне все, что случится в грядущем со мной.  
Утром очнулся и землю землею назвал,  
Зною подставил еще неокрепшую грудь.  

❂❂❂❂