Рыбная ловля

Посвящается С. Т. Аксакову, 
 
? Н. А. Майкову, А. Н. Островскому, 
 
? И. А. Гончарову, С. С. Дудышкину, 
 
? А. И. Халанскому и всем понимающим дело

❂❂❂❂

 

Себя я помнить стал в деревне под Москвою. 
 
Бывало, ввечеру поудить карасей 
 
Отец пойдёт на пруд, а двое нас, детей, 
 
Сидим на берегу под ёлкою густою, 
 
Добычу из ведра руками достаём 
 
И шёпотом о ней друг с другом речь ведём… 
 
С летами за отцом по ручейкам пустынным 
 
Мы стали странствовать… Теперь то время мне 
 
Является всегда каким-то утром длинным, 
 
Особым уголком в безвестной стороне, 
 
Где вечная заря над головой струится, 
 
Где в поле по росе мой след ещё хранится… 
 
В столицу приведён насильно точно я; 
 
Как будто, всем чужой, сижу на чуждом пире, 
 
И, кажется, опять я дома в божьем мире, 
 
Когда лишь заберусь на бережок ручья, 
 
Закину удочки, сижу в траве высокой… 
 
Полдневный пышет жар — с зарёй я поднялся: 
 
Откинешься на луг и смотришь в небеса, 
 
И слушаешь стрекоз, покуда сон глубокой 
 
Под тёплый пар земли глаза мне не сомкнёт… 
 
О, чудный сон! Душа бог знает где, далёко, 
 
А ты во сне живёшь, как всё вокруг живёт…

❂❂❂❂

 

Но близкие мои — увы! — всё горожане… 
 
И странствовать в лесу, поднявшися с зарёй, 
 
Иль в лодке осенью сидеть в сыром тумане, 
 
Иль мокнуть на дожде, иль печься в летний зной — 
 
Им дико кажется, и всякий раз я знаю, 
 
Что, если с вечера я лесы разверну 
 
И новые крючки навязывать начну, 
 
Я тем до глубины души их огорчаю; 
 
И лица важные нередко страсть мою 
 
Корят насмешками: «Грешно, мол, для поэта 
 
Позабывать Парнас и огорчать семью». 
 
Я с горя пробовал послушать их совета — 
 
Напрасно!.. Вот вчера, чтоб только сон прогнать, 
 
Пошёл на озеро; смотрю — какая гладь! 
 
Лесистых берегов обрывы и изгибы, 
 
Как зеркалом, водой повторены. Везде 
 
Полоски светлые от плещущейся рыбы 
 
Иль ласточек, крылом коснувшихся к воде… 
 
Смотрю — усач-солдат сложил шинель на травку, 
 
Сам до колен в воде и удит на булавку. 
 
«Что, служба!» — крикнул я. «Пришли побаловать 
 
Маленько», — говорит. «Нет, клёв-то как, служивый?» — 
 
«А клёв-то? Да такой тут вышел стих счастливый, 
 
Что в час-от на уху успели натаскать».

❂❂❂❂

 

Ну, кто бы устоять тут мог от искушенья? 
 
Закину, думаю, я разик — и назад! 
 
Есть место ж у меня заветное: там скат 
 
От самых камышей и мелкие каменья. 
 
Тихонько удочки забравши, впопыхах 
 
Бегу я к пристани. Вослед мне крикнул кто-то, 
 
Но быстро оттолкнул челнок я свой от плота 
 
И, гору обогнув, зарылся в камышах.

❂❂❂❂

 

Злодеи рыбаки уж тут давно: вон с чёлном 
 
Запрятался в тростник, тот шарит в глубине… 
 
Есть что-то страстное в вниманьи их безмолвном, 
 
Есть напряжение в сей людной тишине: 
 
Лишь свистнет в воздухе леса волосяная, 
 
Да вздох послышится — упорно все молчат 
 
И зорко издали друг за? другом следят. 
 
Меж тем живёт вокруг равнина водяная, 
 
Стрекозы синие колеблют поплавки, 
 
И тощие кругом шныряют пауки, 
 
И кружится, сребрясь, снетков весёлых стая 
 
Иль брызнет в стороны, от щуки исчезая.

❂❂❂❂

 

Но вот один рыбак вскочил, и, трепеща, 
 
Всё смотрят на него в каком-то страхе чутком: 
 
Он, в обе руки взяв, на удилище гнутком 
 
Выводит на воду упорного леща. 
 
И чёрно-золотой красавец повернулся, 
 
И вдруг взмахнул хвостом — испуганный, рванулся. 
 
«Отдай, отдай!» — кричат, и снова в глубину 
 
Идёт чудовище, и ходит, вся в струну 
 
Натянута, леса… Дрожь вчуже пробирает!.. 
 
А тут мой поплавок мгновенно исчезает. 
 
Тащу — леса в воде описывает круг, 
 
Уже зияет пасть зубастая — и вдруг 
 
Взвилась леса, свистя над головою… 
 
Обгрызла!.. Господи!.. Но, зная норов щук, 
 
Другую удочку за тою же травою 
 
Тихонько завожу и жду, едва дыша… 
 
Клюёт… Напрягся я и, со всего размаха, 
 
Исполненный надежд, волнуяся от страха, 
 
Выкидываю вверх — чуть видного ерша… 
 
О, тварь негодная!.. От злости чуть не плачу, 
 
Кляну себя, людей и мир за неудачу. 
 
И как на угольях, закинув вновь, сижу, 
 
И только комары, облипшие мне щёки, 
 
Обуздывают гнев на промах мой жестокий.

❂❂❂❂

 

Чтобы вздохнуть, кругом я взоры обвожу. 
 
Как ярки горы там при солнце заходящем! 
 
Как здесь, вблизи меня, с своим шатром скользящим, 
 
Краснеют тёмных сосн сторукие стволы 
 
И отражаются внизу в заливе чёрном, 
 
Где белый пар уже бежит к подножьям горным. 
 
С той стороны село. Среди сребристой мглы 
 
Окошки светятся, как огненные точки; 
 
Купанье там идёт: чуть слышен визг живой, 
 
Чуть-чуть белеются по берегу сорочки, 
 
Меж тем как слышится из глубины лесной 
 
Кукушка поздняя да дятел молодой… 
 
Картины бедные полунощного края! 
 
Где б я ни умирал, вас вспоминаю, умирая: 
 
От сердца пылкого всё злое прочь гоня, 
 
Не вы ль, миря с людьми, учили жить меня!

❂❂❂❂

 

Но вот уж смерклося. Свежеет. Вокруг ни звука. 
 
На небе и водах погас пурпурный блеск. 
 
Чу… Тянут якоря! Раздался вёсел плеск… 
 
Нет, видно, не возьмёт теперь ни лещ, ни щука! 
 
Вот если бы чем свет забраться в тростники, 
 
Когда лишь по заре заметишь поплавки, 
 
И то почти к воде припавши… Тут охота!.. 
 
Что ж медлить? Завтра же… Меж тем все челноки, 
 
Толкаясь, пристают у низенького плота, 
 
И громкий переклик несётся на водах 
 
О всех событьях дня, о порванных лесах, 
 
И брань и похвальба, исполненные страсти, 
 
На плечи разгрузясь, мы взваливаем снасти, 
 
И плещет ходкий плот, качаясь под ногой. 
 
Идём. Под мокрою одеждой уж прохладно; 
 
Зато как дышится у лодок над водой, 
 
Где пахнет рыбою и свежестью отрадной, 
 
Меж тем как из лесу чуть слышным ветерком, 
 
Смолой напитанным, потянет вдруг теплом!..

❂❂❂❂

 

О, милые мои! Ужель вам не понятно, 
 
Вам странно, отчего в тот вечер благодатный 
 
С любовию в душе в ваш круг вбегаю я 
 
И, весело садясь за ужин деревенской, 
 
С улыбкой слушаю нападки на меня — 
 
Невинную грозу запальчивости женской? 
 
Бывало, с милою свиданье улучив 
 
И уж обдумавши к свиданью повод новый, 
 
Такой же приходил я к вам… Но что вы? Что вы? 
 
Что значит этот клик и смеха дружный взрыв? 
 
Нет, полно! Вижу я, не сговорить мне с вами! 
 
Истома сладкая ко сну меня зовёт. 
 
Прощайте! добрый сон!.. уже двенадцать бьёт…

❂❂❂❂

 

Иду я спать… И вот опять перед глазами 
 
Всё катится вода огнистыми струями 
 
И ходят поплавки. На миг лишь задремал — 
 
И кажется, клюёт!.. Тут полно, сон пропал; 
 
Пылает голова, и сердце бьётся с болью. 
 
Чуть показался свет, на цыпочках, как вор, 
 
Я крадусь из дому и лезу чрез забор, 
 
Взяв хлеба про запас с кристальной крупной солью, 
 
Но на небе серо, и мелкий дождь идёт, 
 
И к стуже в воздухе заметен поворот; 
 
Чуть видны берегов ближайшие извивы; 
 
Не шелохнётся лес, ни птица не вспорхнёт, 
 
Но чувствую уже, что будет лов счастливый.

❂❂❂❂

 

И точно. Дождь потом зашлёпал всё сильней, 
 
Вскипело озеро от белых пузырей, 
 
И я промок насквозь, окостенели руки; 
 
Но окунь — видно, стал бодрее с холодком — 
 
Со дна и по верху гнался за червяком, 
 
И ловко выхватил я прямо в чёлн две щуки… 
 
Тут ветер потянул — и золотым лучом 
 
Деревню облило. Э, солнце как высоко! 
 
Уж дома самовар, пожалуй, недалёко… 
 
Домой! И в комнату, пронизанный дождём, 
 
С пылающим лицом, с душой и мыслью ясной, 
 
Две щуки на снурке, вхожу я с торжеством 
 
И криком все меня встречают: «Ах, несчастный!..»

❂❂❂❂

 

Непосвящённые! Напрасен с ними спор! 
 
Искусства нашего непризнанную музу 
 
И грек не приобщил к парнасскому союзу! 
 
Нет, муза чистая, витай между озёр! 
 
И пусть бегут твои балованные сёстры 
 
На шумных поприщах гражданственности пёстрой 
 
За лавром, и хвалой, и памятью веков: 
 
Ты, ночью звездною, на мельничной плотине, 
 
В сём царстве свай, колёс, и плесени, и мхов, 
 
Таинственностью дух питай в святой пустыне! 
 
Заслыша, что к тебе в тот час взываю я, 
 
Заманивай меня по берегу ручья, 
 
В высокой осоке протоптанной тропинкой, 
 
В дремучий тёмный лес; играй, резвись со мной; 
 
Облей в пути лицо росистою рябинкой; 
 
Учи переходить по жёрдочке живой 
 
Ручей, и, усадив за ольхой серебристой 
 
Над ямой, где лопух разросся круглолистый, 
 
Где рыбе в затиши прохлада есть и тень, 
 
Показывай мне, как родится новый день; 
 
И в миг, когда спадёт с природы тьмы завеса 
 
И солнце вспыхнет вдруг на пурпуре зари, 
 
Со всеми криками и шорохами леса 
 
Сама в моей душе ты с богом говори! 
 
Да просветлён тобой, дыша, как часть природы, 
 
Исполнюсь мощью я и счастьем той свободы, 
 
В которой праотец народов, дни катя 
 
К сребристой старости, был весел, как дитя!

❂❂❂❂