На человеческие злонравия вообще. Сатир и Периерг

На человеческие злонравия вообще 
 
Сатир и Периерг

❂❂❂❂

 

Сатир

❂❂❂❂

 

Сильна Пана, 
 
Невозможно мне с людьми в городе ужиться. 
 
Нравы наши меж собой чрезмеру различны, 
 
К тому ж телу платья их мойму не приличны: 
 
Беспокоят чрезмеру. Красоте радея, 
 
Как осла златом себя тягчат; руки, шея, 
 
Ноги, чреслы спутаны., 
 
Зимой от стужи, летом не щитят от зноя. 
 
Провалитесь от меня, тягости златые, 
 
Глупцам чтительны, и вы, кудри накладные, — 
 
Довольно уже страдал я в вашем обмане!

❂❂❂❂

 

Периерг

❂❂❂❂

 

Ба! что вижу я! Сатир в штанах и в кафтане; 
 
Кривы ноги в сапогах его оказуют 
 
И рога, что теперь вскрыл, — так изобразуют 
 
Урода наши писцы. Какое-то чудо! 
 
Откуду, кто и куды — испытать не худо. 
 
Позволь мне, буде не в гнев, у тебя спроситься: 
 
Кто ты таков? откуду и куды? Мне мнится, 
 
По виду чужестранец ты: если в чем можно 
 
Услужить, я весь готов к приказам неложно.

❂❂❂❂

 

Сатир

❂❂❂❂

 

Прочь от меня, неложно мне к службе готовый! 
 
Ты человек, знаю я, -обман сей не новый 
 
В вашем роде: обыкли вы все льстить словами, 
 
И дружбу свою являть уст лише краями, 
 
Злобны сердцем. Оставь мя, пожалуй, в покое, 
 
Ничего не требую!

❂❂❂❂

 

Периерг

❂❂❂❂

 

Неправо худое, 
 
Не знав меня, обо мне мнение имеешь; 
 
Когда мысль мою и нрав ты уразумеешь, 
 
Не скажешь, что люди все меж собою сходны. 
 
Я сам знаю, что весьма в нашем роде плодны 
 
Недостатки, и много есть чего гнушаться; 
 
Люблю ж добрых, а злых тщусь людей удаляться. 
 
На любопытство моё откройся как другу, 
 
Узришь, что усты сулю и сердцем услугу.

❂❂❂❂

 

Сатир

❂❂❂❂

 

Ничего не требую, в лес свой возвращаюсь, 
 
Однак удоволю тя, пока раздеваюсь. 
 
Целый час, по милости, что зовете, моды, 
 
Не станет весь вздор сей снять; бесконечны годы 
 
Жизни вашей чаял бы тот, кто примечает, 
 
Сколько в безделках часов человек теряет. 
 
Проводите утро все, тело убирая 
 
И волосы на главе; столько ж, раздевая 
 
Тело, уйдет времени; хоть брюхо довольно 
 
Можно в четверть насытить, вам мнится не полно 
 
Три часа на ужину, три часа обеду; 
 
В беседах остатки дня бесплодных, соседу 
 
С вредом, или в забавах, как вы говорите, 
 
Летят; буде случитесь одни, ночь всю спите; 
 
Но к вопросу твоему слово обращаю. 
 
Сатиром меня весь строй мой довольно, чаю, 
 
Являет. Пан, славное Пенелопы чадо, 
 
Кой лесами властвует, коим пасет стадо 
 
Безопасно всякое, и благополучны 
 
Браки бывают, — первы он свирели звучны 
 
Составил; царем весь род сатир почитает. 
 
Весёлый с природы, бог на всяк день желает 
 
Нову причину к смеху; наше того дати 
 
Житье не может; в лесах жизнь мы провождати 
 
Обыкли просту весьма; то одно желаем, 
 
Что нам сродно, лишностей всяких отбегаем. 
 
Того ради Пан обык в всякие три лета 
 
Рассылать несколько нас во все край света, 
 
Всякого в различные места, в разны грады. 
 
Меж людьми мы живучи, обычьи, обряды 
 
И нравы приметим их; к нему возвращаясь, 
 
Сказуем; он слушает, с смеху надсаждаясь. 
 
Минулось уж два года, как царскую волю 
 
Исполнять мне череда пришла; в мою долю 
 
Пал сей город, где изжить третий год нет силы.

❂❂❂❂

 

Периерг

❂❂❂❂

 

Обычай столько тебе сделал леса милы.

❂❂❂❂

 

Сатир

❂❂❂❂

 

Не лес мил — ваше житье мне несносно стало.

❂❂❂❂

 

Периерг

❂❂❂❂

 

Как же можешь исполнить во время так мало 
 
Указ царев? набрал ли известий довольно, 
 
Чтоб его увеселить? Мне мнится, не полно 
 
Ста лет, чтоб человека вызнать хоть отчасти: 
 
Столь многовидны его суть нравы и страсти.

❂❂❂❂

 

Сатир

❂❂❂❂

 

Вызнать вас намеренье в ум мне не входило — 
 
Смеху причину набрать дело моё было, 
 
В чем довольно преуспеть и месяца много. 
 
Во всех почти ваших нет поступках иного, 
 
Куды ни вскинешь глаза — нельзя не смеяться.

❂❂❂❂

 

Знаю, трудно тебе в том со мной соглашаться: 
 
Цветы вещей каковы собой, тот не волен 
 
Видеть, но желты все мнит, кто желтухой болен; 
 
Так впоенное с млеком мнение неправо 
 
И повадка не даёт вам рассуждать здраво 
 
О состояньи своём, о своих поступках, 
 
Хоть вы столь близки себе, что нет нужды в трубках. 
 
Человек, что ссор бежит, снося брань, побои, 
 
И в помочь свою зовёт ноги лише двои, — 
 
Благорассудным у вас мужем тот бывает, 
 
Хоть совесть и вид его трусом быть являет.

❂❂❂❂

 

Другой, что за взгляд один, за словцо неважно 
 
Ищет ссору и драку и в мал час отважно 
 
Не щадит и саму жизнь, чтоб вредить другому, — 
 
Храбрый муж зовется в вас, хоть, по мне, такому 
 
Безмозглого дурака имя лишь пристало.

❂❂❂❂

 

Стенон, когда в беседе врет что в ум ни вспало, 
 
Ни мал час покой дая языку болтливу; 
 
Слыша его, колесо мельницы шумливу 
 
Воду двигать мнитися в звучные обраты; 
 
От хохотанья его звенят все палаты; 
 
Своим смеётся словам; част один смеётся; 
 
Руки вольны, сколь язык, куды удается — 
 
Протягает, ни что стыд, ни учтивство зная; 
 
Все, однако, ласково тщатся, принимая 
 
Стенона, к себе привлечь; как день не видают, 
 
Сотью спросятся об нем, шлют и ожидают 
 
Нетерпеливо его, как лучшу забаву, 
 
Нахала сказуя быть веселого нраву.

❂❂❂❂

 

Критон целы двадцать лет над книгой трудился, 
 
В которой древность коньков исследить потщился; 
 
Скончав и издав её в золотом преплете, 
 
С похвальною речию посвятил Дамете, 
 
Который в мал час прошёл всю из край до края, 
 
Одни лишь прилежно в ней коньки примечая, 
 
Кивком главы наградив бдения и поты; 
 
Однак того Критона, что столько работы, 
 
Столько глупо стратил лет в деле, так неплодном, 
 
И глупее судью книг искал в благородном, — 
 
Мудрецом зовете вы, и мните Дамета 
 
Искусным защитником наук в ваши лета. 
 
Наши братья сатиры инак рассуждают

❂❂❂❂

 

О ваших делах: все в них точно примечают 
 
Обстоятельства, зорки и существо само 
 
Проницают; потому смеху вину тамо 
 
Находят, где вы, глаза пяля, порожните 
 
Мешки похвал и ещё мало то быть мните.

❂❂❂❂

 

Я знаю, что тех одних если б описати 
 
Пану, коим рок меня привёл работати, 
 
Живучи в вас, целый год есть чем забавляться. 
 
В многих домех удалось мне у вас таскаться, 
 
Каждый месяц нового почти господина 
 
Имев, чему два мои свойства суть причина: 
 
Разговор мой так, как строй, будучи забавен; 
 
Всякому, кто ни встречал меня, был я нравен, 
 
И в слуги меня тотчас охотно примали, 
 
Шуты бо всегда у вас в почести бывали; 
 
Но правдолюбив к тому, хвалить мне не можно, 
 
Что хульно, — не, как вы, мысль обык осторожно 
 
Таить, для чего не мог долго пробыть в службе 
 
Того, кто вызнал меня: с правдой вы не в дружбе.

❂❂❂❂

 

Периерг

❂❂❂❂

 

Если беспечальну жизнь ты и лес твой любишь, 
 
На мал час Паном меня почти; не погубишь 
 
Труд твой. Стихотворец я: песню в твою славу 
 
Сочиню, иль речь твою к исправлению нраву 
 
Людей поздному предать потомству потщуся.

❂❂❂❂

 

Сатир

❂❂❂❂

 

Береги свои стихи, о мзде не пекуся, 
 
Угождая всякому; вам лише пристало 
 
Не делать даром ничто, и за словцо мало, 
 
За кивок один, за взгляд ожидать, конечно, 
 
Дары, поклоны, службу, благодарство вечно.

❂❂❂❂

 

Всю повесть мою тебе сказать — трудно бремя; 
 
Часть скажу, сколько к тому позволит мне время.

❂❂❂❂

 

Когда Пан нас учредил уж всех к походу, 
 
Всех в платье нас нарядил различного роду 
 
И прилежно кудрями прикрыл наши роги 
 
(Как обычай и у вас), сапогами — ноги. 
 
С слезами в глазах, в сердце с несносным я болем 
 
Вышед с лесу, продолжал путь горой и полем. 
 
Прибыл я в город ваш в день некий знаменитый; 
 
Пришед к воротам, нашёл, что спит как убитый 
 
Мужик с ружьем, который, как потом проведал, 
 
Поставлен был вход стеречь; ещё не обедал 
 
Было народ, и солнце полкруга небесна 
 
Не пробегло, а почти уж улица тесна 
 
Была от лежащих тел. При взгляде я первом 
 
Чаял, что мор у вас был, -да не пахнет стервом, 
 
И вижу, что прочие тех не отбегают 
 
Тел люди, и с них самых ины подымают 
 
Руки, ины головы тяжки и румяны, 
 
И слабость ног лишь не даст встать; словом, все пьяны. 
 
Пьяны те, кои лежат, прочи не трезвее, 
 
Не обильнее умом — ногами сильнее. 
 
Безрассудно часть бежит, и куды — не знает; 
 
В сластолюбных танцах часть гнусну грязь топтает 
 
И мимойдущих грязнит, скользя, упадая, 
 
Сами мерзки; другие, весь стыд забывая, 
 
Телу полну власть дают 
 
И тщатся нахальливой рукой что подолом 
 
Скрыл обычай обнажить; часто удается. 
 
Шатаясь долго, один напоследок бьётся, 
 
Бахусом отягощен, в стену головою 
 
И стену кровью кропит, и в смех над собою 
 
Приводит смотрителей; другой, безрассудну 
 
Прю начав с кем встретился, сносит битву трудну 
 
И вместе с вином блюет зубы с уст смердящих. 
 
Многих вижу вне себя двояко слезящих 
 
Отца, сына, сродника, что живот кончали 
 
Иль лишним хмеля ядом, иль острием стали; 
 
Песни бесстудны и шум повсюду бесстройный, 
 
Что и глухого ушам были б беспокойны; 
 
Словом, крайний там мятеж, бесчинство ужасно; 
 
Народ весь как без ума казался мне власно.

❂❂❂❂

 

Когда я ум углубил, о том рассуждая 
 
И вину неистовству такову не зная 
 
Сыскать, приступил ко мне старик сановитый, 
 
Седою красен брадой, брюхом знаменитый 
 
Пространным; красно лицо жиром все оплыло; 
 
Чуть видны под лбом глаза, и голос унылой. 
 
«Что ты, дружок, думаешь, стоя здесь без дела? — 
 
Сказал мне. — По платью зрю и по строю тела, 
 
Что ты к работе угож; буде ты охоту 
 
Имеешь служить, я дам сносную работу; 
 
Мне нужен верный слуга, ты доволен мною 
 
Найдешься с малым трудом, будь лишь чист душою, 
 
Но наперед скажи мне, кто ты и откуду?» — 
 
«Службу ищу, — отвечал я, — и готов буду, 
 
Коли угоден тебе, служить тебе сердцем. 
 
Деду следуя, отец мой торговал перцем 
 
И богатством сильным был в ближнем граде знатен, 
 
Почтенный всем жителям купец и приятен; 
 
И я бы перец ещё продавал, жирея 
 
С лакомства других, чресчур если б сей радея 
 
О счастье моём, своё не сгубил бессудно. 
 
В старости уже своей вздумал он быть студно 
 
С таким богатством меня посадским оставить: 
 
Дворянско имя любовь славы мне доставить 
 
Взбудила его; итак, торг кинув, отдался 
 
В ватаги господские, где весь промотался 
 
В пирах, в дарах, и за пар потерял жаркое. 
 
Умер сам нищ и мне дал наследство такое, 
 
Как ты видишь, что службой принужден кормиться 
 
И принужден сверх того нищете стыдиться». 
 
Выслушав меня, пошёл он и за собою 
 
Мне велел идти, горесть чливою рукою 
 
Мою осластить обещал. Идучи мы к дому, 
 
Осмелился я спросить у него такому 
 
Во граде пьянству вину. Старик со слезами, 
 
Вздохнув, отвечал: «Дитя! не дивись меж нами 
 
Беспорядку такову; свет уже сед тает 
 
И к концу идёт свойму. Злой нрав управляет, 
 
Как уздой, волю людей, и сладку ту чают 
 
Чашу, что чувствам манит, хоть в ней яд глотают. 
 
Не довольны ж злобны быть и таким являться, 
 
Злость под добродетели видом укрыть тщатся, 
 
И ту виною своим злочинствам быть нудят, 
 
Как хлебом сытным мертвят те, что рыбу удят.

❂❂❂❂

 

Предки наши, кои жизнь и святу и честну 
 
Сами водя и других на стезю небесну 
 
Наставить крайне пеклись, с прочими уставы 
 
Учредили хвальными, к расширению славы 
 
Всевысшего, посвятить дни некии года, 
 
В кои, оставя всю мысль житейску и рода 
 
Того труды, кои нам и нашим не нужны, 
 
Воздержався от злых дел, меж собою дружны, 
 
В деле божием имел только упражняться: 
 
Ему поя, ему день весь тот прожить тщаться 
 
Всяк человек без пола разности и чина, — 
 
Так святой устав ты зришь, чему стал причина. 
 
Точно исполняется одна часть закона: 
 
Всяку работу кинет от вечерня звона 
 
И тот самый, чья жена и малые дети, 
 
Наги уже, вместе с ним должны глад терпети, 
 
Впрочем, церковь иль пуста, иль полна однеми, 
 
Кои казаться пришли иль видеться с теми, 
 
Которых инде нельзя видеть столь свободно. 
 
Молитвы, что поп ворчит, спеша сумасбродно, 
 
Сам не зная, что поёт, кто-кто примечает; 
 
День весь в бесчестных потом злочинствах летает: 
 
Праздность бо взносит в ум то, что век бы не вспало 
 
Нам в трудах, и нудит к злу, как коня в бег жало. 
 
Сегодня один из тех дней свят Николаю, 
 
Для чего весь город пьян от края до краю».

❂❂❂❂

 

Пока старик продолжал речь свою умильно, 
 
По двум причинам богов прославлял я сильно: 
 
Первая, что в стропотном и столь злобном граде 
 
Добрый, как казался, муж встрелся мне к отраде; 
 
Другая, что изъяснил он мне, что, конечно, 
 
Я бы угадать не мог. Хоть бы мозг свой вечно 
 
Крутить, никогда бы в ум не могло мне впасти, 
 
Что глупый народ, людей угождая страсти, 
 
Мнился бога чтить, вином наполняя брюхо 
 
И шалея в лености. Когда Пану в ухо 
 
Весть та дойдет, знаю я, как он надседаться 
 
С смеху будет; да и я принужден был жаться, 
 
Часто сморкать и губы искусать до крови, 
 
Видя, что морщить старик начинал уж брови. 
 
Целовальник промыслом, портнов сын с природы, 
 
И в стряпчем он проводив доме млады годы, 
 
Плута чин был исправлять по праву наследства, 
 
По должности, по данну воспитанью с детства 
 
Искуснейший в городе. Одно за мной дело 
 
В службе его было — лить в вино воду смело. 
 
Как скоро бочка с вином стала порожниться, 
 
Нужно было за водой на реку тащиться. 
 
Впрочем, утреню, часы, обедню, вечерни 
 
Век свой он не пропущал; ни, следуя черни, 
 
Праздник в пьянстве провождал, но продавал в будни 
 
Воду, что в вино вливал в праздник пополудни. 
 
Несколько раз уж я, в том труде упражняя 
 
Спину и руки свои, хотел знать, какая 
 
Причина, что весь народ воду покупает? 
 
«Куды ты глуп! — он сказал. — Ведь народ не знает, 
 
Что воду я в бочки лью, и вино приходит, 
 
А не воду покупать, кто в кружало входит, 
 
Вино, что скотами нас чинит в людском зраку, 
 
Инак бы ты не видал в доме ни собаку». 
 
Услышав то, хохотать я стал из всей мочи, 
 
И старик, буры на мя распяливши очи, 
 
«Чему смеешся?» — спросил. «Тебе, — отвечаю. — 
 
Немного тому назад ты сам, как я чаю, 
 
С слезами в глазах тужил, что народа нравы 
 
Кончиной света грозят, что святы уставы 
 
В зло употребляются, и, гнушаясь пьянству, 
 
Изъяснил следства того, вредные гражданству, 
 
А ты же причину зла множишь сам бесстудно: 
 
Дрова метая в огонь, пожар гасить трудно! 
 
Слезы, сожаление, хоть бы непритворны, — 
 
К исправлению людей средства не проворны. 
 
Противиться должен злу, отнять всю причину 
 
И корень самый иссечь, кто того кончину 
 
Видеть хочет, — без того весь свой труд погубит. 
 
Вино должен перевесть, кто пьяных не любит! 
 
А ты, вино продая, пьяных осужаешь, 
 
К тому же вседневно ты народ весь прельщаешь, 
 
Кой, душе веря твоей, ценой покупает 
 
С вином воду, что с реки даром достать знает; 
 
А ты, богомольный муж, в праздник по уставу 
 
Молишься, посвятив тот день в божию славу. 
 
Из чистых устен тому молитвы лишь внятны — 
 
Больше тех добры дела ему суть приятны. 
 
Сколько часто ни молись, он твои обманы 
 
Видит, и вот тяжкие грозят тебе раны».

❂❂❂❂

 

«Видно, — отвечал старик, — что ум твой по телу 
 
Груб, и не в людях ты рос: так ты врёшь не к делу. 
 
Кроме того, что товар дорог мне приходит 
 
В лавку, сколько, знаешь ли, в подарках исходит 
 
Судье, дьяку и писцу, кои пишут, правят 
 
И крепят указы мне? и сколько заставят 
 
В башмаках одних избить, пока те достану? 
 
Сколько ж даром испою Сеньке и Ивану, 
 
Ходокам и их слугам, что и спят с стаканом? 
 
Неужто ж мне бог велит торговать с изъяном?» 
 
Вымолвив, тотчас меня сбил с двора, молебен 
 
Обещався петь, чтоб бог, каков мне потребен, 
 
Ум даровал, языка отняв половину.

❂❂❂❂

 

Сосед наш был знатному слуга господину, 
 
К которому в тот же день я пристал слугою, 
 
Дворецкого правил чин; с такою ж душою, 
 
Как прежний хозяин мой, кладывал поклоны. 
 
Знатный его господин, дворянства законы 
 
И преимущство храня, век не суетился 
 
Знать, что в доме делалось; в забавах лишь тщился 
 
И в уборах провождать дни, месяцы, годы, 
 
Ему оставя верстать с расходом приходы. 
 
Богат подданных числом и богат землёю, 
 
Должников всегда водил толпу за собою. 
 
Я господской глупости вначале смеялся, 
 
Пока большую в слуге глупость быть дознался; 
 
Не доволен, что того, все чрез его руки 
 
Проходя, сокровищ часть без опаства муки 
 
Мог большую проводить в свой карман искусно 
 
(Хозяин бо росписи честь думал быть гнусно); 
 
Не доволен, что жена, и дети, и внуки 
 
В парче ходят; дом в Москве, дом, где бы от скуки 
 
За городом погулять, и оба пышнее, 
 
И что не в долг строены — хозяйских прочнее; 
 
Несчетных и малую богатств его долю 
 
Ему оставлять не мог сломить жадну волю; 
 
Купя в дом потребные господский припасы, 
 
Иль дорого, или в долг; в тихи потом часы 
 
Большу часть переносил в дом свой и оттуду 
 
В лавку, где те куплены. На всякий день груду 
 
Мяса с поварни, склянок из погреба кучи, 
 
Из амбаров хлеб таким образом, как тучи 
 
Морские воды в море, кругом водить тщился. 
 
К сему делу с прочими я ему годился; 
 
Но век его не могли плутни утаиться 
 
(Настижет злодеев казнь, хоть хрома тащится). 
 
Пойман в краже, обнажен богатств похищенных, 
 
И видел я уж с сумой детей разоренных 
 
И семью всю хлеб просить в лоскутах обшитых. 
 
Я один из числа слуг его, с двора сбитых, 
 
Хирону — так знатного звали господина — 
 
В дом принят, что был я той премены причина.

❂❂❂❂

 

Бездетен и без жены, с деревню палаты 
 
Хирон имел, и ещё мнились тесноваты; 
 
Хоть платьем целые три набиты чуланы, 
 
На всякий день новые шил себе кафтаны; 
 
Пространный стол, что семье поповской съесть трудно, 
 
В тридцать блюд, ещё ему мнилось яство скудно. 
 
Народ весь, зная того в государстве силу, 
 
Поутру сквозь тесные передни насилу 
 
К нему кто-кто доступал; просьбы и поклоны 
 
Как Йовиш с неба примал и кивком на оны 
 
Одним весь ответ давал: иль власть свою чая 
 
Тем являть, или, как мню, говорить не зная; 
 
Отродок бо глупости гордость есть конечно. 
 
И подлинно, Хирон мой завирался вечно, 
 
Не смысля, бедный, двух слов сказать к делу складно; 
 
Однако ж толпа льстецов, что с рук его жадно 
 
Рвали сытные куски и большие ждали, 
 
Лишь отворит рот — глаза распялив, зевали, 
 
Всяку речь, сколь ни глупа, хвалить надсажаясь; 
 
Смутны, по его лицу, или улыбаясь, 
 
Готовы, если б то он сказать был намерен, 
 
Признать, что сажа бела и снег собой черен.

❂❂❂❂

 

Была ль смеху, сам суди, довольна причина, 
 
Примечая иль гостей, или господина? 
 
Но сей большу подал мне, когда в кратко время 
 
Плешиво счастье ему показало темя. 
 
Хирон, что дворецкого своего недавно 
 
За кражу зло наказал, желая жить славно 
 
И мало зная свои сберегать доходы, 
 
Чужим добром дополнял лишние расходы: 
 
Вверену царску казну грабя, полн надежды, 
 
Что он лишь умен один, все люди — невежды, 
 
Дела его распознать или не умеют, 
 
Иль, силы его страшась, открыть не посмеют. 
 
Ездок, что в чужой земле, ему неизвестной, 
 
Видит на пути своём лес вкруг себя тесной, 
 
Реки, болота, горы и страшны стремнины 
 
И, оставя битый путь, ищет пути ины, 
 
Блудит бедно, многие, где меньше он чает, 
 
Трудности и наконец погибель встречает; 
 
Так в течение житья, где предлежат многи 
 
Бедства и страх, гинет тот, конечно, кто ноги 
 
Сведет с пути, где свои расставила вехи 
 
Добродетель, сгладив все опасны помехи.

❂❂❂❂

 

Хирон оную презрел, и казнь зла наспела; 
 
Вдруг с богатством вся его слава улетела, 
 
И как прежде презирал весь свет под собою, 
 
Так пред всеми ползал уж, низок, головою 
 
Землю бья и подлыми поступки бесстудно 
 
Ища милости у всех. Слаба душа трудно 
 
Средину может держать: в светлый день гордится 
 
Чресчур, и подла чресчур, как небо затмится.

❂❂❂❂

 

Меж друзьями Хирона Менандр всех любее 
 
Ему был не для того, что был всех умнее, 
 
Ни что лучшие ему знал давать советы, 
 
Но к любовницам носил письма и ответы 
 
И ночные устроял все его забавы. 
 
Дворянин был, не холоп, хоть так мало славы 
 
В должности, что правил он, и тем не стыдился, 
 
Доволен, что всяк к нему с подарком тащился, 
 
Кто у Хирона достать милость был намерен. 
 
Так честь презирается, когда неумерен 
 
Имения властвует глад в корыстных грудях. 
 
К тому ж Менандр (редко бо злонравие в людях 
 
Найдёшь без пары одно) сколь лакомством гнусен, 
 
Столь неблагодарен был. Хироном искусен 
 
Пользоваться в счастии того; как настала 
 
Премена — как бы с ним век дружба не бывала: 
 
Бежал его, все забыв добро и заслуги, 
 
Как обыкли вы бежать липчивы недуги. 
 
? Он в Хироне больше всех укорял и глупость, 
 
И гордость, и, кой ему не свой порок, скупость, 
 
Обнародствуя все, что той объявлял в тайну 
 
Как другу, и тем спеша его гибель крайну, — 
 
Поступок, гнушения не меньше, чем смеха, 
 
Достойный. Всех благих дел главная помеха — 
 
Неблагодарство — вредит и в ком то гнездится, 
 
А для него и тому, кто его чужится. 
 
Скоро утомляются добро делать люди, 
 
Сколь награжденье, что ждут, велико ни буди; 
 
Суди ж, когда в Менандре сходным примечают, 
 
Что, виноград насадив, терние ращают? 
 
Не имеют ли совсем заткнуть свои ухи 
 
К плачу бедных, жалея дать и хлеба крухи.

❂❂❂❂

 

Менандров я быв слуга, ему утаити 
 
Не хотел, сколь нрав его мне казался быти 
 
Вреден ему и другим, но, речь презирая 
 
Мою, «Не знаешь, — сказал, — ты, в людях какая 
 
Дорога к счастью ведёт. Если хвалить буду 
 
Хирона, или беды за то не избуду, 
 
Иль тех дружбы, что его на место засели, 
 
Век не добьюсь. Хирона уже улетели 
 
Светлые дни; нечего от него уж ждати — 
 
Выжав сок весь, лимон мы обыкли бросати».

❂❂❂❂

 

И не худо рассуждал; с такими речами, 
 
С таким поступком Менандр полными руками 
 
Встречен от наследника Хироновой власти, 
 
Кой слушал его хулы, как бы сам век пасти 
 
Не мог, ни могла быть речь Менандра подобна 
 
И об нем, — столь мысль людей прельщаться удобна.

❂❂❂❂

 

Сей новый Менандров друг Ксенон назывался, 
 
Коему и власть и чин высокий достался 
 
В двадцать лет, юность когда и в узде ретива. 
 
Сего уже разуздав богиня плешива, 
 
Ты сам суди, как с одной рыскал на другую 
 
Пропасть, потеряв совсем дорогу прямую. 
 
Часто, смотря на него, я лопался с смеху, 
 
Хоть меня шутом Менандр ему дал в утеху. 
 
Неумерен в похоти, самолюбив, тщетной 
 
Славы раб, невежеством найпаче приметной; 
 
На ловле с младенчества воспитан с псарями, 
 
Век ничему не учась, смелыми словами 
 
И дерзким лицом о всем хотел рассуждати 
 
(Как бы знанье с властию раздельно бывати 
 
Не могло), над всеми свой совет почитая 
 
И чтительных сединой молчать заставляя, 
 
Хотя искус требует и труды и лета.

❂❂❂❂

 

Пepиерг

❂❂❂❂

 

Довольно об нем; одна та его примета 
 
Дураком кажет. Своё кто век почитает 
 
Мнение лучшим, в том лбу смысл не обитает. 
 
Скажи, где по нем служил и что ты приметил?

❂❂❂❂

 

Сатир

❂❂❂❂

 

От Ксенона я отстав, Милон меня встретил, 
 
Не убогий гражданин, кой знался со мною, 
 
Когда ещё я вино распложал водою. 
 
Наскучил было уж я жить в господском доме, 
 
Где счастье людей растёт на слабой соломе, 
 
Где должен на всякий был день я быть свидетель 
 
Досад, что безвинна в них терпит добродетель, 
 
Где без шуму и без лжи час нельзя пробыти. 
 
Тем Милону рад я был и в службу вступити 
 
Его столь скорей спешил, что муж он казался 
 
Всему свету тих и свят; да в сеть я попался.

❂❂❂❂

 

Прожил я с ним пять недель, один во всем доме 
 
Слуга, худо кормленый и спя на соломе; 
 
Девка в поварне одна; я с утра до ночи, 
 
Пятерым хозяевам служа со всей мочи, 
 
Надсажался; и снес бы труд, если б стерпети 
 
Мог стропотной семьи нрав. И жена, и дети, 
 
И сам Милон час пробыть без шуму не сильны, 
 
И столь яры у себя, сколь в людях умильны; 
 
Мала вещь, мало словцо — им причина ссоры, 
 
И крик меж собой взнесут, что дрожат подпоры 
 
И стены дома. Добро, если б, меж собою 
 
То чиня, в моих трудах дали мне покою, 
 
Но та беда — ссоры их всегда так кончались, 
 
Что тучи над головой моей разрывались: 
 
Как бы должен за всю их шалость отвечати 
 
Я один и вины их казнь претерпевати. 
 
Однажды, в избу я вшед, нашёл всю в соборе 
 
Семью, горит куча свеч, поп в святом уборе. 
 
Сказал в себе: «Господа собрались молиться, 
 
Посмотрю, страху тут нет, чтоб могли браниться». 
 
Но в тот самый час один из детей, не знаю 
 
Зачем пошед, матерний платок, что при краю 
 
Лежал стола, уронил. Буря тотчас встала; 
 
Отец сперва, потом мать волноваться стала, 
 
И молитвы, и кресты, и земны поклоны 
 
Различно сына ругать не дают препоны; 
 
Винный извиняется, братья заступают, 
 
Ворча, слово за слово ссору подымают, 
 
Шум и гром — уж не слыхать ни чтенья, ни певу. 
 
Поп, видя, что уж пришло дело не к издеву, 
 
Спешит утолять огонь. Ему подражая, 
 
И я прошу перестать, вину представляя 
 
Распри маловажну быть и что тут к молитве, 
 
Где любовь нужна, сошлись — не к брани и битве; 
 
Но вдруг вижу, что свечи и книги летают; 
 
На попе уж борода и кудри пылают, 
 
И, туша, кричит, бежит в ризах из палаты. 
 
Хозяин за мой совет мне вместо уплаты 
 
Налоем в спину стрельнул; я с лестниц скатился, 
 
Не знаю, как только цел внизу очутился. 
 
Спадшие кудри мои тотчас схватив, роги 
 
Прикрыл и ударился без оглядку в ноги. 
 
Следовал я в дом попов, был ему слугою. 
 
Да что речь распространять, ставя пред тобою 
 
Здесь то того, то сего мого господина? 
 
Куды ни вскинь, я сказал, глаз — везде причина 
 
Смеху довольна у вас. Один безрассудно 
 
Мечет горстью полною то, что отец трудно 
 
Достал богатство ему, и поздно уж плачет, 
 
Недостатки чувствуя. Другой крепко прячет 
 
Кучу денег и над ней с гладу помирает, 
 
Что ни вложит кусок в рот, то цену считает. 
 
Как в красавицу, иной влюбившися в славу, 
 
И, покой и всякий страх презревши, в кроваву 
 
Бежит битву, где иль глаз оставит, иль ногу; 
 
Крив и хром, топчет ещё и к смерти дорогу, 
 
Весел, что печатные собою так вести 
 
Наполнит и будет жить по смерти век с двести. 
 
Хвально идёт, кто опешит к должности усердо 
 
И кто за отечество положит жизнь твёрдо: 
 
Память его честна быть ввеки заслужила; 
 
Но о ком я говорю, не та его сила 
 
В бой тянет; с ума сошед, голу славу ищет 
 
Бесплодно, и без узды конь ретивый рыщет. 
 
? Старик, без зуб, жаркую и в возраста цвете 
 
Жену берет, и сосед ей уж на примете 
 
Прежде свадьбы: гнусная причина бывает, 
 
Что старика, пальцем всяк казав, осмевает, 
 
Что чужие звать его будут отцом дети.

❂❂❂❂

 

Другой, удаляйся брака, в любви сети 
 
Не умнее впутался, бесперечь вздыхает, 
 
Ночь целую не спит, с глаз, с ума не спускает 
 
Причину язвы своей; весел, скорбен сряду: 
 
Зависит покой его от словца, от взгляду; 
 
Седые кудри свои холит, вьёт и мажет, 
 
Цветными до пят себя тесьмами развяжет, 
 
Песни пишет и поёт; сгорбясь, танцы водит; 
 
В дарах не один мешок в неделю исходит. 
 
Ирис ту же сотерым любовь сулит верну, 
 
Умильно на сотерых зеницу та чёрну 
 
Хитро вскинет и крайком уст приулыбнется; 
 
Вое видят обман — один он, как мышка, гнется 
 
В когтях кошки, но себе льстит, собой доволен.

❂❂❂❂

 

Макрин весь жёлт, уж оплыл, водяною болен, 
 
Все утро без отдыху с врачами проводит; 
 
Куча зелий ему в рот разных что день входит, 
 
Лишной ествы, острого воздуха боится, — 
 
Но повсядневно Макрин мертов пьян ложится.

❂❂❂❂

 

Молодик собой, богат, с богатым приданым 
 
Берет бабу в сорок лет, и та несказанным 
 
Самовластием его и дом его правит, 
 
И часто молчать, дрожать пред собой заст

❂❂❂❂