И сеет перлы хладная роса. 
В аллее темной — слушай! — голоса: 
«Да, сударь мой: так дней недели семь 
Я погружен в беззвездной ночи темь! 
Вы правь!: мне едва осьмнадцать лет, 
И говорят — я недурной поэт. 
Но стыдно мне, с рожденья горбуну, 
Над ней вздыхать и плакать на луну… 
Нет, сударь мой: иных я мыслей полн…» 
Овеян сад плесканьем темных волн; 
Сухих акаций щелкают стручки. 
«Вот вам пример: на нос надев очки. 
Сжимаю жадно желтый фолиант. 
Строка несет и в берег бросит: Кант. 
Пусть я паук в пыли библиотек: 
Я просвещенный, книжный человек, 
Людей, как мух, в сплетенья слов ловлю: 
Встаю чуть свет: читаю, ем и сплю… 
Да, сударь мой: так дней недели семь 
Я погружен в беззвездной ночи темь. 
Я не монах: как шум пойдет с реки, 
Не раз — не раз, на нос надев очки 
И затая нескромную мечту, 
Младых Харит младую наготу, 
К окну припав, рассматриваю я, 
Рассеянно стаканом мух давя: 
Иль крадусь в сад к развесистой ольхе…» 
И крикнет гость, и подмигнет: «Хе-хе…» 
Молчит. И ночь. Шлют шелест тростники. 
Сухих акаций щелкают стручки. 
Огнистый след прочертит неба склон. 
Слетит алмаз в беззвездный бездны сон.

❂❂❂❂

Москва

❂❂❂❂