Памяти друзей

Я полностью реабилитирован. 
Имею раны и справки. 
Две пули в меня попали 
На дальней глухой Колыме. 
Одна размозжила локоть, 
Другая попала в голову 
И прочертила по черепу 
Огненную черту.

❂❂❂❂

Та пуля была спасительной — 
Я потерял сознание. 
Солдаты решили: мертвый — 
И за ноги поволокли. 
Три друга мои погибли. 
Их положили у вахты, 
Чтоб зеки шли и смотрели — 
Нельзя бежать с Колымы.

❂❂❂❂

А я, я очнулся в зоне. 
А в зоне добить невозможно. 
Меня всего лишь избили 
Носками кирзовых сапог. 
Сломали ребра и зубы. 
Били и в пах, и в печень. 
Но я все равно был счастлив — 
Я остался живым.

❂❂❂❂

Три друга мои погибли. 
Больной, исхудалый священник, 
Хоть гнали его от вахты, 
Читал над ними Псалтирь. 
Он говорил: «Их души 
Скоро предстанут пред Богом. 
И будут они на небе, 
Как мученики — в раю».

❂❂❂❂

А я находился в БУРе. 
Рука моя нарывала, 
И голову мне покрыла 
Засохшая коркой кровь. 
Московский врач-«отравитель» 
Моисей Борисович Гольдберг 
Спас меня от гангрены, 
Когда шансы равнялись нулю.

❂❂❂❂

Он вынул из локтя пулю — 
Большую, утяжеленную, 
Длинную — пулеметную — 
Четырнадцать грамм свинца. 
Инструментом ему служили 
Обычные пассатижи, 
Чья-то острая финка, 
Наркозом — обычный спирт.

❂❂❂❂

Я часто друзей вспоминаю: 
Ивана, Игоря, Федю. 
В глухой подмосковной церкви 
Я ставлю за них свечу. 
Но говорить об этом 
Невыносимо больно. 
В ответ на распросы близких 
Я долгие годы молчу.

❂❂❂❂