Он греб сквозь враждебные волны и тьму,
Тростинку зеленую крепко зубами сжимая.
Но та, увы, что взывала к нему,
Там, в темной дали за волнами,
Скрывалась, всё вглубь уходя, пропадая.
И с берега башни с часами
И очи окон
Смотрели, как бился и мучился он,
Свой торс от усилия вдвое сгибая,
Как мускул был каждый его напряжен.
И вдруг сломалось весло,
Теченье его унесло
Тяжелыми волнами к морю.
А ту, что его окликала и звала,
Туманная мгла покрывала,
Она простирала к нему, отдаленному, руки,
В безумной ломая их муке.
Гребец остающимся цельным веслом
Стал волны сильней рассекать напролом,
И всё его тело трещало,
И сердце в горячечной, трепетной дрожи дрожало.
Ударом поток
Сломал вдруг руль и повлек
Его, как жалкое лохмотье, в море.
И окна жилищ над рекой,
Глядящие с жуткой тоской,
И башни с часами, как темные вдовы,
Над нею стоящие, прямы, суровы,
Смотрели в упор на него,
Безумца, который упорно — зачем, для чего! —
Свой путь продолжал безумный.
А та, что его звала, окликала,
Вопила, вопила и всё не смолкала,
И, вытянув шею, с усильем в безвестный простор порывалась,
И в ужасе вся надрывалась.
Гребец же, как будто литой из металла,
Средь бури, что вкруг клокотала,
Стоял и своим уцелевшим веслом
Всё греб напролом.
И старческим взорам его воспаленным
Казался далекий простор освещенным,
Оттуда всё голос к нему доносился
И жалобно в душу просился.
Сломалось второе весло,
Теченьем его унесло,
Как жалкую соломинку, в море.
И он, истомленный, упал на скамью,
Почувствовав горько разбитость свою.
Теченьем его подхватило,
Назад оглянулся, — напрасно растрачены силы,
От берега он не отчалил ладью.
И окна, и башни с часами
Глядели большими пустыми глазами
На гибель усилий, поверженных в прах.
Но дух был упорен его,
И он сохранил, — знает Бог, накогда, для чего, —
Тростинку зеленую, сжатую крепко в зубах.
❂❂❂❂
/rating_off.png "1 Star")
Loading...