Ты будешь шкипером, боцманом, черт-те кем

Ты будешь шкипером, боцманом, черт-те кем, 
ты там, где над головой паруса дрожат, 
ты будешь ходить, командовать, спать в теньке, 
курить, ворчать, потягивать оранжад, 
ты будешь таким прекрасным — что хоть рисуй. 
Смеешься, бродишь, держишься молодцом… 
Я буду дубовой женщиной на носу. 
С облезлым от соленой воды лицом. 
В миру, говорят, октябрь — какая чушь. 
Плывем — отставить слякотный произвол, 
точней, это ты плывешь, а вот я — лечу, 
касаясь горячей грудью прозрачных волн. 
И с этих пор, с расширенных влажных пор 
на темной коже моих деревянных рук 
не примет наш корабль самый дальний порт, 
не встретит нас в порту самый лучший друг, 
не грянет в нашу честь всепланетный гимн, 
не шепчет наше имя жара в песках. 
Я вижу: утро входит в рассвет нагим — 
выходит в теплой пене и лепестках, 
Я вижу ветер, греющийся в воде, 
я вижу время, спящее в глубине, 
Я вижу все ничто, никуда, нигде, 
все то чужое, дальнее, не при мне, 
мне мастер сделал губы теплей луны 
и волосы мягче чаячьего пера, 
и я боюсь свободы и тишины, 
и я хочу проснуться живой с утра, 
и я живу — без всякой на то волшбы, 
как жить могла бы там, на земле, в Москве. 
Но, знаешь, ты меня обрекаешь быть, 
спасибо тебе, да будь ты проклят, мой свет. 
Да будь ты проклят за эту морскую твердь, 
за руки, приколоченные к бортам, 
за то, что я теперь не могу не петь, 
а там могла — я столько могла бы там! 
Спасибо сказать? Спасибо, в душе темно, 
ни вверх, ни вниз, на уровне — так держать. 
Да будь ты проклят за то, что я стала мной. 
Кури. Ворчи. Потягивай оранжад.

❂❂❂❂